стало для меня недоступным!»
В палату вошли три медсестры в зеленых халатах. Улыбнулись приветливо, взялись перекладывать пациента на кровать-каталку.
– Ты поняла суть? Запишешь? Не забудешь? Все дело в том, что сокровище не друг в друге, а снаружи. Но заполучить его можно только вдвоем, если совпадут ключики.
Я некоторое время шла по коридору рядом с кроватью, держа его за руку.
– Притча чудесная… Но только вы сами сумеете записать ее так сжато, в несколько строк. Я непременно растяну, начну разжевывать… Когда будете поправляться, я приду с блокнотом, и вы мне продиктуете – хорошо?
Кровать исчезла за дверью операционной. Сержант Дорелик бережно и старомодно взял меня под локоть, повел прочь.
Потом мы сидели в круглосуточной забегаловке, грели пальцы на кружках с кофе.
– Он пришел ко мне неделю назад, – рассказывал Дорелик. – Представился, объяснил, что он ваш старинный друг. Хотел бы помочь в вашей беде. Вот, он уже собрал кое-какие материалы. Решил караулить у вашего дома, как настоящий детектив. Арендовал машину и затаился в ней на улице, с фотоаппаратом. Он же по профессии оператор, умеет обращаться со всякими дальнобойными объективами. Показал фотографию, на которой видно, как загонщик Глеб пытается заглянуть в окно, выходящее в боковой проезд. Другая – очень темная, но все же можно разобрать фигуру у вашего крыльца со свертком или пакетом в руках. Это в ту ночь, когда он подбросил дохлого енота. Еще есть видеопленка: загонщик выходит из автомобиля, идет, озираясь, по вашей улице.
– И все это он проделывал, не сказав мне ни слова, не предупредив!
– Он знал, что вы станете отговаривать его, может быть, даже запретите. Я сказал ему, что добычу его можно подшить к делу, но вообще-то – негусто. Он спросил: «А сколько могут дать осужденному загонщику?» Я сказал, что год. От силы – два. Чаще – условно. И тогда он изложил мне свой план.
Дорелик вдруг вспомнил про свой сэндвич, аккуратно развернул фольгу, убрал свисавшие лохмотья помидора. Вцепился пластмассовыми зубами в теплую булочку.
– Извините – не было времени поесть сегодня по-человечески. Так вот – его план. Он звонит загонщику и представляется частным детективом, которого вы якобы наняли для слежки за ним. И он якобы набрал уже гору материала. Посылает пару фотографий как образцы. Но заявляет, что у вас с ним вышли споры из-за платы. И не захочет ли загонщик купить у него все эти видеоленты и фотографии, скажем, всего лишь за три тысячи долларов? Чтобы не пропал зря его труд. В доказательство того, что материал – первый сорт, описывает – с ваших слов – все его проделки, указывает даты. Уверяет, что почти все они засняты на пленку. И вот для него, для детектива Пахомыча, лучше хоть что-то получить за свои труды, чем даром отдавать полицейским.
– Глеба не удалось бы так легко провести. Даже если бы и поверил, первым делом спросил бы: «Где гарантия, что, получив с меня деньги, вы не понесете оставленные копии в полицию?»
– Частные детективы дорожат своей репутацией, им невыгодно оглашать размолвки с клиентами. Кроме того, загонщики часто ведут себя непредсказуемо. Предвидеть их реакцию невозможно. И они очень, очень не любят, когда роли меняются и они сами вдруг становятся объектами слежки. Делаются осторожнее, пыл у них ослабевает. Вам это могло бы принести облегчение, дать необходимую передышку. Поэтому я подумал-подумал и согласился на план мистера Пахомыча.
– Не сообщая мне, не спросив моего разрешения?
– Видите ли, я не был уверен, что вы – в вашем нынешнем состоянии – сумеете сохранить секрет. Ловушка состояла в том, что, если бы этот ваш Глеб согласился заплатить деньги, это было бы важным подтверждением – признанием – его вины. Раз платит шантажисту, значит, понимает, что действовал противозаконно.
Скучающая ночная кассирша-официантка подошла к нашему столику, убрала подносы, спросила, не надо ли нам чего-нибудь еще.
– А знаете – согрейте еще сэндвич с курятиной, – сказал Дорелик. – Не рассчитал. И кофе – погорячее… Да, так вот – наш план. Все зависело от того, согласится ли загонщик Глеб на встречу. И представьте себе – согласился. Уж не знаю, какими театральными приемами мистер Пахомыч украсил свою роль. Но сработало. Они договорились о встрече в укромном месте, на автомобильной стоянке у кинотеатра. После последнего сеанса там остается мало машин. Ночные уборщики, сторожа. Ну и наш фургончик, со всей аппаратурой, легко было пристроить заранее. У мистера Пахомыча был спрятанный микрофончик, так что все, что ему Глеб скажет, можно было бы использовать на суде. А мы бы тем временем снимали их встречу в красивых инфракрасных лучах.
Небо за окном начинало светлеть. Все как у Блока – «и на желтой заре – фонари». Длинный, похожий на белую щуку лимузин прокатил по пустынной улице. Неужели и владельцам белых лимузинов приходится иногда вставать в такую рань? Или, наоборот, в это время они возвращаются после ночного загула?
– Все у нас было продумано основательно, кроме одного: не учли погоды. К полуночи пошел сильный дождь. Видимо, мистеру Пахомычу надоело ждать снаружи, и он сел обратно в свой арендованный автомобиль. И как раз в это время появилась машина загонщика, серый «додж». Он стал кружить по стоянке между припаркованными машинами. А Пахомыч почему-то не выходил. Из-за дождя нам было плохо видно. Но мы все равно начали снимать. Загонщик, похоже, досадовал, что не может найти, нервничал. Потом, видимо, решил уезжать, стал набирать скорость. И тут в лучах фар мелькнула фигура. Мы услышали громкий удар. И звон разбитого стекла. «Додж» вильнул и врезался в автомобиль Пахомыча. Нарочно или случайно – не могу сказать.
– Конечно нарочно! Но как вы могли согласиться на такой план?! Вы сами, сами учили меня, что так нельзя. Нельзя открыто провоцировать загонщика. Он легко впадает в бешенство и способен на любые безрассудства.
– В общем, мы могли разглядеть, что загонщик выскочил из своего «доджа» и склонился над лежащим. Попытался поднять, но не смог. Потом вернулся, сел за руль, дал задний ход. Тут уж нам ничего не оставалось делать, как врубить сирену и погнаться за ним. Он сразу остановился, дал арестовать себя. Заявил, что вовсе не собирался скрыться с места происшествия, а поехал на поиски телефона, чтобы вызвать «скорую помощь». Прокурору будет нелегко доказать обратное.
– Боже мой, боже мой! Как вы могли подставить под удар невинного человека?! Старого, больного, с четырьмя байпасами в сердце.
