количество нервов на то, чтоб изменить кого-то рядом.
— Никто не знает, как правильно жить, — подытожила Женька.
— Да, а, если и знает, то на практике что-то не получается. Все равно хочется вечной непреходящей любви.
— Ее нет, — отрезала Женька.
— Возможно, — согласилась я, и сделала музыку погромче.
— А я в нее, все-таки, верю, — добавила Светка. Мы с Женькой грустно переглянулись.
Приехав домой, в Москву, попрощавшись с девчонками, я, почему-то, разозлилась на себя. Вот еще! Выдумала себе влюбленность, не получив никакого внятного подтверждения о взаимной увлеченности. Вымотанная дорогой, я пообещала себе, отключаясь в пятом часу утра, что оставлю эту поездку, и Женьку, и все весенние эмоции, вызванные путешествием, в уплывающем дне. И больше не увижусь с ней. Незачем. Самоуверенная девчонка, совсем недавно пережившая расставание. Она даже телефон мой не записала! Все, брысь!
Утром меня разбудил звонок. Непроснувшаяся рука услужливо поднесла к глубоко еще спящему уху радостное:
— Привет, — пауза, конец которой был отмечен моим сонно-удивленным ответом. — Я о тебе так и не переставала думать, мне кажется, я и не спала совсем. Приезжай ко мне в гости. М? Без Светы уже.
В ее голосе было все, что нужно для начала отношений. Не было только одного. Серьезности.
Поэтому я в тот же день вместо свидания уехала в Питер. Выветривать Женьку из головы. Из вредности.
Дальше все так просто не кончилось.
Мы начали встречаться, созваниваться по несколько раз в день, но некоторое время спустя я поняла, что в этой ситуации все несколько сложней, чем хотелось. Дело в том, что Женькино самолюбие никак не давало ей забыть свою бывшую девушку Катю.
Есть такие люди, я их называю «человек-процесс». Они не очень-то умеют быть вместе. И регулярные Женькины измены своей бывшей партнерше были тому очевидным подтверждением. Такие люди есть как среди мужчин, так и среди женщин. Они заводят себе жену, «постоянного партнера», заведомо не удовлетворяющего всем их запросам, но для них это не принципиально. Одного из людей, встретившихся им на пути, они назначают «главной женой». Обычно — это крайне приятная им, по-своему горячо любимая, более слабая личность, изначально зависимая, нерешительная, но надежная, спокойная, нежная, умеющая подстроиться под навязанные ей условия совместного бытия.
Катя была именно такой. Их роман был наполнен эмоциями только в течение первого года. Потом «жена» заняла свою тихую, незаметную, но очень удобную компактную ячейку в сознании Женьки. Нет, она, безусловно, по-своему любила ее все эти пять лет. От выражения «по-своему любить» попахивает глухим болотом то ли затянувшейся привычки, то ли неприятного компромисса. Интеллектуально Женька удовлетворяла себя с друзьями, сексуально — с постоянными и случайными любовницами. И только внезапный уход Кати стал для комфортно устроившейся в своей, хорошо организованной, жизни Женьки серьезным пинком, столкнувшим ее с небес на землю.
Несомненно, она многое переосмыслила. И любовь, уже угасшая несколько лет назад, казалось бы, вспыхнула от ужаса потери… Собственности. Привычной картины мира, в которой Катя никак и никогда не могла не только уйти, но даже изменить, даже платонически увлечься кем-либо.
И в этом была доля правды, потому что львиную часть энергии партнеру, оказавшемуся на месте Кати, приходится тратить на такие неприятные вещи как постоянные подозрения, обвинения, упреки, обиды, ожидания, недоверие, поиск чувств в груде уже не то что погасших, а давно холодных углей.
Человеки-процессы прекрасно умеют настойчиво завоевывать, виртуозно отбивать, цепко удерживать, убедительно возвращать назад. Они мастерски владеют искусством «пришел — увидел — победил», вот только совершенно не могут получать удовольствие в тихой гавани в условиях мира, а не войны.
Как завоевывать им, Македонским, понятно, а что такое быть вместе с завоеванным? Они бродят по своему новоприобретенному тридесятому царству и сладко так зевают. Скучно им, грустят, бедолаги, прожив три дня в любви и согласии с объектом еще вчерашнего вожделения, а на четвертый день, тяжело вздохнув, потихоньку подтягивают поближе к линии фронта старых, отодвинутых в сторону с пометкой «до востребования», боевых подруг, протирают бинокли, чтобы начать очередной осмотр местности.
И что с такими делать? Опуская детали, есть два варианта — найти какие-нибудь плюсы в отношениях с таким человеком — если они, объективно, имеются в наличии на складе — и заниматься своей жизнью, полностью игнорируя его, порой слишком отвлеченно-задумчивое, выражение лица и предательски уловимые даже сквозь запахи мыла, табака или его любимой туалетной воды ароматы чужих духов. Или, второй вариант, никогда не расслаблять свою правую ножку (ну, если пинки привычней давать правой под чьи-то, постоянно радостно и бодренько бегающие направо и налево, ягодички).
Но, как гласит народная мудрость: на всякую хитрую задницу найдется шурупец с резьбой похитрее. Ибо есть другой тип людей, завоевать который вообще невозможно. С такими Македонские могут остаться всерьез и надолго, потому что процесс завоевания никогда не прекращается.
Философствую над бессмысленным вопросом: почему мы выбираем, зачастую, тех, кто нам не подходит? Риторический вопрос. А если они, эти интуитивно выбираемые, очень похожи между собой? Атака клонов!
После телефонного разговора с подругой, которая в четвертый раз «полюбила гитариста», (он такой необыкновенный, он самый красивый, он готов ради меня на все, он спросил, как я хочу назвать нашего будущего ребенка. Только я не понимаю, куда он начал исчезать по вечерам? Я звоню ему, он не отвечает, а потом говорит, что не слышал, я не понимаю, что могло измениться всего-то за неделю?) думаю, что многое в этом мире поистине непостижимо.
И все — подчеркиваю — все — и гитаристы — Македонские, в первую очередь, долго и с упоением мечтают вслух о «тихих семейных вечерах» и добиваются, прежде всего, эмоциональной стабильности и уверенности в чувствах другого.
Шурупец с хитрой резьбой — суть моей психики, наивно уговаривала себя я, размышляя о Женькином характере. Подруга и с четвертым по счету подряд гитаристом ума не наберется, несмотря на все выводы. Потому что, игнорируя внезапное понижение температуры в домашней метеосводке, спрашивает у своей пожилой тетушки рецепт его любимого блюда, чтобы приготовить сюрприз ненаглядному своему. Ой, чует мое сердце, что именно в момент извлечения подрумяненного кулинарного чуда из духовки, ее любимый позвонит и нежно-нежно произнесет: «дорогая, я сегодня задержусь немного… струны подкрутить нужно…»
Есть такая штука, как внутренняя значимость, которую каждый придает тому или иному событию или отношениям в большей или в меньшей степени. Для меня всегда была не так важна формальная сторона отношений: можно сказать много прекрасных слов, можно не расставаться ни на минуту, но так важно, несоизмеримо важней, быть уверенной в том, что этот вот, нежно держащий тебя за руки человек, не придает гораздо больше значимости отношениям с кем-то еще, со своей бывшей, например.
Женька ухаживала за мной с такой последовательной настойчивостью и вниманием, которое редко встретишь. Но я понимала, что, несмотря на то, что очень нравлюсь ей, более значимым, все же, для нее остается недавнее прошлое.
У игры в придавание значимости есть свои законы. Самыми важными для нас, зачастую, являются отношения, завершившиеся не по нашей инициативе, уход партнера, обычно, делает роман с ним прекрасным и трагическим мифом. Еще вчера тебе не было до него почти никакого дела, ты могла спокойно, без особых угрызений совести, проводить время «где-то там», изменять ему, тебя раздражала куча мелочей, вы ссорились по три раза в день, ты бросала трубку в ответ на упреки. И вдруг он уходит.
Моментально ее значимость в твоей жизни вырастает до небес и выше. И вот ты уже искренне не понимаешь, как ты могла быть где-то, не с нею рядом. Ты вспоминаешь какие-то мелкие детали: как она смешно и немного фальшиво на высоких нотах напевала Стинга в ванной комнате, как любила сидеть напротив, положив голову на руки и наблюдать за тобой, как вы — вот еще же недавно! — целовались в
