утреннего солнца преломлялся с колонны, — на сцене повторяли какой-то водевиль, режиссер хлопотал, работники тащили через сцену половину Египетского обелиска…
ь. ъ. й.[4]
Счастлив любимец наслажденья, Свободу в сердце утаив; Счастлив причастник вдохновенья: Ты, мой Поэт! вдвойне счастлив. Сама судьба ковром богатым Тебе устлала жизни путь, Любовь была твоим пенатом, Веселий чистых ароматом Дышала пламенная грудь. Чтя неба волю роковую, Ты беззаботно юность вел, Хоть Промысл тучу громовую Вдруг на главу твою навел. Ты злополучьем был украшен; Гордись бедой своей, Поэт! Так год пожаров и побед Сгромил верхи Кремлевских башен, Но снова годы тишины Их красотой изумлены И пусть все в мире время косит,— Тебе ль робеть? ты свой удел В стихах златых запечатлел: Твоих веселий сердце просит, Твоя печаль наводит грусть, И девы помнят наизусть Твои сердечные куплеты. Как часто юные поэты, Плетя на твой узор стихи, Кончают рифмами твоими, И рады б знать твои грехи, Чтобы исповедоваться ими. Грустна, тяжка забота дум Но есть мне светлые мгновенья, Когда порывом вдохновенья Вдруг вознесен крылатый ум. Расторгнув узы жизни дольной, Широк, могуч его полет И с высоты своей престольной Куда, чего не досягнет? Красы и ужасы природы Тогда очам обнажены; Внимал я, на лоне тишины И буйства крик и песнь свободы, И там, где славят жизнь народа Предвижу сон развалин и могил; Не изумлен я разрушенью, Причастник таинственных сил; Не предан я земному наслажденью Всесозерцающей душой. Мне льются в грудь восторженные чувства; Любви и дружбы жар святой И благодатный жар искусства Доступны мне все помыслы богов, — И самый замысл мирозданья И тайна злобная гробов И ложь житейского, страданья. Тогда живу я жизнью не одной. Небес святыня, гордость ада Позор земли, — все предо мной, Все моего добьется взгляда В тот краткий миг, в тот миг святой, Какой-то тайной обновленный, Слился сердечный трепет мой С движеньем, с жизнью вселенной О если бы тогда возмог Единым излияться словом, Звук грянул бы вдруг отзывом громовым И содрогнулся б ветхий мир Как в ночь Христова Воскресенья Слепой языческий кумир. О, для чего так кратко вдохновенье! Зачем его так сладок срочный пир. 
