— А почему нет? Человек, разыскиваемый за убийство в Нью-Йорке, компьютерный специалист, сумевший взломать нашу систему безопасности. Ученый-медиевист, известная своим неприязненным отношением к церкви. И бесчестная аукционистка, воровавшая те ценности, которые должна была оценивать. Вы пришли сюда по собственной воле, разнюхали дорогу.
— Если вы хотели, чтобы мы здесь оказались, то зачем прикладывали столько усилий, пытаясь нас убить?
— Я был опрометчив. Вы были бы убиты в Нью-Йорке, если бы моим помощникам удалось это сделать. Или в Париже, или в Брюсселе, или в Страсбурге. Но вам все время удавалось уйти. Я спрашивал себя, как у вас получалось побеждать силы, во много раз превосходящие ваши собственные. Я молил Бога, чтобы Он доставил вас в мои руки. Наконец я понял. Он привел вас сюда, чтобы вы принесли мне книгу и послужили моим целям. Его целям. Воистину, неисповедимы пути Господни.
Он достал сигарету и закурил. Когда он затянулся, его лицо расплылось в ностальгическом наслаждении.
— Я бросил курить пятнадцать лет назад. Мой доктор тогда сказал, что сигареты убьют меня.
— Но остается еще одна маленькая проблема, — произнесла Эмили. — У вас не та книга.
— Где остальные книги?
Всегда один и тот же голос. Всегда одни и те же вопросы. Я бы и хотел дать ответ, но не мог. Сокрушительный груз давил меня. Он терзал мое несчастное тело, не позволял дышать моим легким, сгибал кости так, что они ломались.
— Не знаю.
Я не знал ничего. Ни где я. Ни сколько времени я там находился. Ни кто удерживал меня в заточении. Ни как им стало известно про книгу. Я в своем мешке на голове ощущал только звон цепей, запах влажного камня и горящей смолы, бесконечные вопросы, на которые я не мог дать ответ.
Я был раздет донага — это я знал — и привязан к какой-то раме, словно пергамент, натянутый для просушки. На животе у меня лежала доска, прижатая все увеличивающимся числом камней. Это была изощренно уместная пытка: я, посвятивший себя прессованию бумаги, чернил и свинца, должен был на себе испытать, каково это — находиться под прессом. Уж не Фуст ли на меня донес, спрашивал я себя.
— Люди говорят о новом ремесле, что ты изобрел. Ты его так и задумывал — как инструмент для еретиков?
— Я хотел усовершенствовать мир.
Мне это казалось таким важным прежде, тем, ради чего стоило жить. Теперь мои слова звучали неубедительно.
— Ты хочешь уничтожить церковь?
— Укрепить ее.
— Вызвать силы тьмы?
— Распространять истину.
Инквизитор склонился надо мной. Я знал это — потому что почуял запах лука в его дыхании. Я почувствовал движение воздуха у себя на шее — он помахал чем-то (книгой?) передо мной.
— Вот это ты называешь истиной? Самая дьявольская ложь и грязная клевета, какую когда-либо насаждал дьявол. Да только глядя на эту книгу, человек уже впадает в смертный грех.
Грудь у меня горела.
— Я не делал этой книги, — пробулькал я.
Он, как и всегда, проигнорировал мои слова. Боль пытки может сломать тело человека, но душу его уничтожает тщетность любых усилий. Вопросы никогда не менялись. Ответам никогда не верили.
— Сколько таких книг ты написал?
— Тридцать, — охотно проговорил я, чуть ли не радуясь тому, что могу дать ответ на вопрос. — Он сказал, что их тридцать.
— Одна с непристойной запиской была отправлена архиепископу. Другая найдена на ступенях церкви Святого Квинтина — точная копия первой. Это работа дьявола?
— Это мое ремесло.
— Значит, ты сознаешься?
Паника охватила меня. Неужели я сознался? Я попытался объяснить и для этого набрать воздуха в грудь под доской, но сумел издать лишь сдавленный стон. Потом я понял, как нелепы эти попытки, и оставил их. Я не мог осудить себя строже, чем это делали они. Я умру здесь.
Я услыхал мрачный смешок.
— Ты умрешь не здесь.
Видимо, я высказал свои мысли вслух.
— Когда мы узнаем то, что нам нужно, мы сожжем тебя на площади как еретика.
Из моей груди вырвался слабый вздох — видимо, последние остатки воздуха внутри меня. Я всегда знал, что меня ждет такой конец — урок, который мой отец пытался вколотить мне в голову во Франкфурте. Я умру еретиком. Фальшивомонетчик, обесценивший собственные деньги.
И вдруг я понял, что смеюсь: безумное клохтанье исторгалось из моей погубленной души. Полжизни я провел в страхе быть сожженным за смертный грех против тела и природы. А теперь меня собирались сжечь за книгу, которой я не делал. Наверное, в этом была какая-то справедливость.
Мой смех взбесил инквизитора. Он крикнул своих помощников, я услышал скрежет камня, и два моих ребра хрустнули под увеличившимся грузом.
— Где остальные книги?
Боль поглотила меня, и я погрузился в небытие.
Несколько мгновений Невадо оставался абсолютно недвижим. Потом он прошел мимо них к полкам в глубине башни. Киллер от двери передвинулся поближе.
Невадо взял бестиарий.
— Вы принесли эту книгу?
Ник не ответил. Его охватило жуткое предчувствие: что бы он ни сказал, они уже обречены. Сильные запахи табака и бензина вызывали у него тошноту.
Невадо открыл книгу. Одного взгляда было достаточно.
— Это не та книга. Это обычный бестиарий. — Он отшвырнул книгу и повернулся к Джиллиан. Его бледное лицо горело от гнева. — Вы мне сказали, что они принесут «Liber Bonasi».
— Там есть колофон, — проговорила Джиллиан. — В нем упоминается другой бестиарий. Так мы об этом и узнали. Это и привело нас сюда.
— Это не стоит и ломаного гроша.
Невадо оперся о шкаф, судя по всему не понимая, что сигарета, прыгающая в его рту, находится всего в нескольких дюймах от плотно набитых в шкаф книг. Но Ник почти и не заметил этого. Что-то, сказанное кардиналом, прозвучало в его ушах, словно эхо выстрела. «Вы мне сказали». Он повернулся к Джиллиан.
— Ты сказала ему, что мы придем сюда?
— Да нет, конечно. — Она принялась накручивать волосы на свой палец. — Я ему сказала, что книга, которую я нашла в Париже, именно та, что ему нужна. У меня не было другого выхода. Он, видимо, решил, что вы принесете ее, если заманивал вас сюда.
Она смотрела ему в глаза, умоляя поверить ей. Ник хотел поверить. Он почти поверил, но тут Эмили тихо произнесла:
— А записки? Вы оставили инструкции, как пробраться в замок.
— Я этого даже не знала. Он нашел эти бумажки, когда они меня схватили. И оставил там, где вы могли их найти. — Она увидела выражение лица Ника. — Что?
— И ты знаешь, где он их спрятал?
Джиллиан уставилась на него. Ник узнал этот взгляд — он уже видел его раньше, когда ее доводы были неубедительны и она искала слова, какие от нее хотели услышать. Она начала было говорить, но замолчала.
