архиерейскую митру, отошли в сторону, любуясь делом рук своих.
— Лепо, ай лепо, — говорили они. — А ну-ка так поворотись, да еще вот так. И спиной теперь встань.
Как только хозяин отвернулся, «купцы» сгребли с прилавка камни драгоценные да безделушки золотые и бежать. Да на улицу, да в сани, что заранее их поджидали. Хозяин, конечно, за ними.
Никогда жители Москвы не забудут, как мчалась через Кузнецкий мост лихая тройка, а за ней бежал архиерей в полном облачении, с митрой, съехавшей набекрень, крича во все горло: «Карау-у-у-у-л! Держи их, проклятых!»
Все, кто был на струге, прыснули со смеху, иные даже поперхнулись медом.
— Охо-хо, — надрывался Хитрован. — Ай Мишка, ай потешил.
— Ой, мама родная, держите меня семеро! — хохотал Андрей Прокопьев, сотрясаясь дородным телом.
— А дальше чего с тем хозяином было? — выдавил сквозь смех Афанасий.
— В корень зришь, — улыбнулся Михаил, довольный произведенным впечатлением. — Не догнал хозяин ту тройку, понятное дело, в ризе-то особо не побегаешь. Отстал. Встал посреди улицы и начал, потрясая кулаками, посылать вслед татям проклятия ужасные. Вокруг толпа собралась — понятное дело, когда еще такое увидишь? Да такая, что стражники городские с трудом через нее пробрались, да и взяли в железа «архиерея» за буйство. Пока суд да дело, мошенников уж и след простыл.
Волжский простор огласился новым взрывом хохота. Отсмеявшись и утерев слезы, купцы выпили еще по одной и решили укладываться спать, оставив в дозоре одного из племянников. Афанасий расстелил рогожу, подложил под голову шапку и смежил веки. Сон накатил теплой волной, окутал, понес куда-то в неизведанные, таинственные миры…
Сильный удар в днище разорвал пелену сна. Мачта зашаталась, обрывая крепящие ее канаты. Со скрипом разошлись доски обшивки. Факел вылетел из поставца, покатился по палубе, разбрызгивая снопы искр, сорвался вниз и зашипел в темной воде, хлынувшей сквозь пробоину.
— На мель, что ль, сели? — вопросил кто-то, хрипя спросонья.
— Да откуда тут мель? Сто раз хожено, никакой мели отродясь не было, — недоуменно ответил кто-то, не видный в темноте.
— Товар поднимай! — закричал Хитрован. — Вода рухлядь погубит!
Купцы бросились вытаскивать баулы с мехами и переносить их наверх. Работа кипела до рассвета, который не принес купцам никакой радости. Раздевшись догола и обвязавшись веревкой, Мишка спустился за борт, погрузившись по пояс, дошел до пробоины и долго ее разглядывал, цокая языком и качая головой. Один из племянников был отправлен на корму разводить костерок и греть сбитень, остальные, свесившись за борт, жадно наблюдали за действиями Михаила. Тот ходил вдоль пробоины, пару раз опускался с головой, выныривал, сокрушенно ею качая, и наконец велел поднимать.
Вода в реке была ледяная, и Мишка замерз до синевы. Его промокнули холстиной, завернули в шкуру и поднесли чашку горячего отвара. Стуча зубами по краю, он рассказал:
— Мель в этом месте водой намыло большую, что на Волге не редкость, да только не простая это мель.
— А какая? — изумились купцы.
— Камни на дно накиданы, да еще специально так развернуты, чтоб корабль с разгону наскочил и засел.
— И сильно засел?
— Остальные камни ничего, а вот один прямо рядом с брусом килевым. Доски не сломал, но раздвинул и вошел глубоко.
— Так то хорошо, что доски не сломаны. Можно будет струг с мели стащить да законопатить и дальше плыть. Смолы с собой есть малость, а не хватит, так у прибрежных жителей купим, — обрадовался Афанасий.
— Да, веревки есть. Привяжем, впряжемся да и потянем, — добавил кто-то из племянников.
— Нельзя его тянуть. Борт разворотим. Поднимать надо вверх, а на то у нас сил не хватит, — ответил окончательно согревшийся Мишка, одеваясь.
— А не те ли недоброхоты, от которых ты нами прикрываешься, нам такую пакость подстроили? — вполголоса спросил его Афанасий.
— Не, не их это манера через реку запруды строить. От них скорее кинжал в спину ждать надо али стрелу отравленную, — совершенно не обиделся Мишка.
— Эй, на корабле! Случилось что? — донеслось по воде.
Купцы обернулись. На берег вышло дюжины с полторы дородных мужиков в справных зипунах поверх хороших рубах. У некоторых в руках были вилы и иное дреколье.
— А то сами не видите, — отозвался Хитрован.
— Видим. Вот и решили подойти спросить, может, помощь нужна какая? — ответил за всех один, по виду староста, сильно налегая на «о».
— А вы сами-то кто такие будете, помощнички? — подозрительно осведомился Хитрован.
— Из соседней деревни мы. Услышали ночью треск да грохот, вот и решили глянуть, чего на реке приключилось.
— Ну, посмотрели? Теперь идите, не мешайте людям с бедой своей разбираться.
— Погоди. — Афанасий подошел и положил руку Хитровану на плечо. Перегнулся через борт. — А что, люди добрые, не подмогаете ль корабль на чистую воду вывести?
— Подмогнуть? — Староста задумчиво расчесал пятерней бороду. — Вода уж больно холодная, только лед сошел. Застудиться можно и слечь. Нам оно надо?
— А если мы заплатим? — спросил Афанасий и оглянулся на купцов.
Те, не любители расставаться с деньгами, покивали, хоть и с натугой.
— Смотря сколько дадите, — рассудительно произнес староста.
— А сколько хочешь?
— Ну, деньги[13] четыре было бы в самый раз, — взглядом пересчитал он купцов.
— Да бога побойтесь! — вскричал Андрей. — За что ж тут четыре деньги драть?
— Ну… — рассудительно произнес староста, — не хотите — как хотите. Сидите тут, другой оказии ждите. Только когда еще дождетесь? Жилье ближайшее верст за десять. А мы пойдем тогда.
— А может, две? — крикнул Андрей. — По полушке с каждого?
— Не, не хотите нашу цену, так как хотите. — Мужики развернулись к лесу.
— Стойте! Стойте! — закричал Афанасий с борта. — Согласные мы!
Он сурово взглянул на купцов и вытянул ладонь, те с неохотой опустили в нее по серебряному кругляшку. Добавив свой, поднял горсть над головой.
— Вот деньги!
— Так давай сюды! — крикнул староста.
— Да как же?
— Кидай, мы споймаем.
— Глубоко тут, вдруг утонут.
— Ну, тогда неси, — пожал плечами староста. Видно было, что он чувствует себя хозяином положения.
Афанасий задумался: а ну, как денег возьмет, а работу делать не станет? И люди его тоже. Да нет, они, конечно, крепкие, но сиволапые. Если что, отберем деньгу обратно да еще бока намнем.
Он перепрыгнул через борт, стараясь попасть ногами на мелкое место, хорошо видное в свете наступившего утра. Стараясь не поднимать холодных брызг, дошел до берега и вручил старосте требуемую мзду. Тот скинул порты, завязал узлом подол рубахи и спустился в воду. Долго и придирчиво осматривал днище и вернулся на берег, где его поджидали Афанасий и деревенские мужики.
— Глубоко сидит, — покачал он головой. — Придется разгрузить струг.
— Точно? — переспросил Афанасий.
— Иначе не снимем. А если и снимем, то дно сильно покорябаем. Придется новые доски прилаживать.
