послушалась.
— Долг я тебе, Ягайло, отдал, когда сюда тебя дотащил, да все ж не до конца. Чтоб окончательно нам квитами быть, предлагаю в город наш наведаться. С людьми поговорить. Им эти упыри из крепости тоже костью в горле. Может, и согласятся они вашу дружину поддержать.
— Это что же? Мы с болотниками вместе… — начал было Никифор, но жена пнула его под столом ногой, и он замолчал.
— Уверен ты в своих словах? — спросил юношу Ягайло.
— В своих уверен. Отведу, как сказал. И с людьми сведу. А вот что согласятся, поклясться не могу.
— И на том спасибо, — поклонился Ягайло, не вставая с лавки. — Даже с избытком должок отдан будет.
— Сочтемся, — улыбнулся болотник. — Когда выступаем?
— Тебе виднее, когда раны мои настолько заживут, чтоб до города вашего добраться.
— Тогда завтра с рассветом можно и пойти.
— Ну, а ты чего хотела сказать? — повернулся Ягайло к Евлампии.
— Ты, витязь, как хошь, но я с вами пойду.
— Куда? К болотникам на переговоры? Или крепостицу приступом брать? — вскинул брови Ягайло.
— И туда, и туда, — насупилась девица.
— Зачем тебе оно? Не бабье то дело, по болотам шляться, под стрелы лезть, — сказал Ягайло. — Да и подол у тебя длинный, замочишь опять.
— Витязь, а можешь ты хоть раз мою просьбу исполнить без слов лишних да шуток твоих солдатских, а? Вот просто взять меня с собой и все?
— Ладно, быть по-твоему, — кивнул головой Ягайло. — С нами пойдешь. Только вот… Если договоримся мы с болотниками, как Никифора о том в известность поставить? Гонца через топи слать?
— Я точно не пойду, — тут же влезла в разговор Евлампия и глянула на болотника.
Тот неопределенно покачал головой.
— Не надо никого слать, — ответил Никифор. — Голубку я тебе дам. Как решите с болотниками, черкнешь весточку да к лапке привяжешь, а уж она послание твое доставит в целости. И полдня не пройдет.
— А ты грамоте обучен? — с удивлением посмотрел на мужика болотный юноша.
— Обучен, — пожал плечами тот. — У нас тут многие разумеют.
— Быть по сему. Ну что, вроде поговорили про все, теперь и ночевать укладываться. Завтра выступаем с рассветом.
— И то верно, — проговорил Никифор. — Звезды вон высыпали уже. Молодые пусть в спальню идут, там устраиваются, а мы тут заночуем. На лавках, а Анастасию на печь отправим.
Все посмотрели на Никифора с непониманием — в прошлую ночь раскладывались по-другому совсем, но и спорить с хозяином дома никто не стал. Они убрали со стола, отодвинули стол, побросали на лавки шкуры для мягкости. Молодые скрылись за дверью в спальню, Анастасия залезла на печь и задернула за собой полог. Никифор задул лучины, оставив только маленькую лампадку под образком. Завалился на свою лавку, укрылся другой шкурой и замолчал. Ягайло последовал его примеру, поворочался немного, устраиваясь так, чтоб не тревожить ран. Сон подкрался тихо и незаметно, укачивая его на своих волнах, до утра отгоняя тревоги.
— Эй, витязь, спишь? — раздался шепот Никифора.
— Теперь уже нет, — так же шепотом ответил Ягайло. — Чего тебе?
— Ты болотника того хорошо знаешь? — ответил Никифор вопросом на вопрос.
— Да сам же ты историю знакомства нашего слышал, в подробностях.
— То и оно… Ты осторожнее с ним. Странный он.
— Странный? Ну так кто б сомневался. Я вообще болотника живого в первый раз вижу. Бог знает, какие у них там вообще повадки.
— Не в том дело. И я замечал, и Анастасия тож — не по-мужски он себя ведет. Оправляется сидя, томен бывает и расслаблен не по-мужски.
На печи завозилась Анастасия, как бы подтверждая слова мужа.
— И?!
— Как бы содомскому греху не был подвержен, — заговорщицки прошептал Никифор, будто раскрывая витязю вселенскую тайну.
— Ну и что, главное, не пристает, — отмахнулся от него Ягайло, коему хорошо были известны нравы при иных дворах, в которых грех содомский и грехом-то не считался.
— В мой дом ты его привел, не хочу, чтоб с ним история библейская повторилась, — прошептал Никифор. — Не надо мне тут Содом и Гоморру учинять.
— Вот за то прости, уведу я его завтра, и не переступит нога его твоего порога более, — повинился Ягайло.
— Верю тебе, витязь, все, спать давай.
Он отвернулся и вроде заснул, но витязь еще долго слышал его неровное сопение.
Наутро трое путников двигались по дороге, ведущей к трактиру «Укрaина». Процессия была странная. Впереди шагал витязь в кольчуге, но без шлема. Он сильно припадал на левую ногу, правая рука висела вдоль тела, левая покоилась на рукоятке короткой сабли. За ним по-журавлиному переставлял длинные ноги с крупными коленями долговязый юноша с коротким копьем на плече. Следом семенила девица в платье с обрезанным ниже колен подолом. У нее за спиной был приторочен тугой мешок с едой, завернутой в дорогу сердобольной Анастасией.
Коней Ягайло решил не брать, потому как в болото на них все равно не сунешься, а оставлять у коновязи трактира не хотелось. Никифор предложил было отвезти их на телеге, но Ягайло, которого всю ночь терзали нехорошие предчувствия, отказал. Негоже мужичку возвращаться мимо болот в одиночестве. Мало ли что? Как-то неспокойно было в эти дни над болотами, словно призрак опасности летал.
Да и прогуляться хотелось. Почувствовать на лице теплые солнечные лучи. Послушать пение птиц, ощутить ноздрями запах лесной травы. И даже тяжелый болотный дух. Перед решительными делами его всегда посещало меланхолическое настроение. Спутникам эта прогулка, кажется, тоже была в радость. Они брели молча, каждый думая о своем. О чем — бог весть.
Наконец впереди замаячили ворота трактира. Путники собрались, подтянулись поближе друг к другу и вместе вступили во двор. Завидев из окна новых посетителей, хозяин выскочил на крыльцо, щуря близорукие глазки и радушно разводя в сторону руки. Разглядев, кто к нему пожаловал, замер столбом, насупился.
— Что, не хочешь гостей дорогих и до боли знакомых приветить? — съехидничала неисправимая Евлампия.
— Отчего же, — с усилием вернул улыбку на уста хозяин. — У нас всем г’ады! — закричал он громко, так чтоб было слышно в зале.
— Верим, верим, — усмехнулся Ягайло.
— Вам комнату? Та, в котог’ой вы останавливались в пг’ошлый г’аз, занята, но есть дг’уая, ничуть не хуже…
— Не, комната нам не нужна, — ответил Ягайло. — Нам тут с человеком встретиться надобно да поесть, может, чего.
— Таким г’ыжебог’одым детиной? Он вас уже тг’етий день дожидается. Там, в углу сидит. — Хозяин ткнул себе большим пальцем за спину.
Не говоря больше ни слова, Ягайло поднялся на крыльцо, за ним последовали его спутники. Болотник пригнулся, избегая зацепить головой низкую притолоку, Евлампия хулигански повела крепким плечом. Хозяину пришлось отскочить со всей резвостью, чтоб не слететь с крыльца.
Здоровенный детина в явно маленькой для его широченных плеч и округлого брюшка рясе сидел на прежнем месте. Его титанических размеров монашеский посох был прислонен рядом. Деревянная кружка с хмельным медом терялась в огромных ручищах. Он обозрел пришедших цепким взглядом, и брови его
