руками голову, чтобы привести в порядок мысли. Нет, это невозможно. Как только на дело набросятся журналисты, показания Богусо рассыплются и следствие возобновится заново и с большей интенсивностью. И кто-то заговорит, потому что люди вроде Васкеса или Доминго всегда хвастаются и распускают языки, а молокососы, такие как этот шофер-хиппи Онда, не могут не трепаться. Нет, спасти его теперь может только Бианко. Или Пелегрини.

Он взял газеты и перелистал их до криминальных отделов, где обнаружил последний неприятный сюрприз этого утра. Мелким шрифтом, среди непримечательных сообщений, значилось: «Два грабителя… прошлой ночью… застрелены полицией в Кильмесе…» Для того чтобы восстановить полную картину, ему не нужно было даже читать дальше, достаточно было последней строчки коротенького абзаца: «…при попытке обчистить киоск „Мальвинас“…» Вероятно, контора подпольной лотереи или какое-нибудь другое место, где могли оказаться значительные суммы наличных денег. Дверь вскрыли, заблаговременно договорившись с полицией по стандартному прейскуранту 70/30. Два налетчика засовывают деньги в мешок и громят контору, чтобы было похоже на настоящее ограбление. К их вящему удивлению, появляются трое полицейских, грохочут выстрелы, тупые головки пуль впиваются в тело, потом контрольный выстрел в грудь. Кто-то втискивает пистолет в руку убитого и нажимает курок. Когда Фортунато дочитал до имен, он уже мог спокойно вставить их сам. Среди убитых – Родриго (Онда) Уильямс. Среди участвовавших в операции полицейских – Доминго Фаусто.

Первый репортер позвонил в его офис часом позже. Он не ответил на звонок, но воспринял его как первую каплю надвигающейся грозы, отчего у него снова похолодело внутри. Когда дежурный сказал ему, что на проводе доктор Фаулер, он воспринял это как подарок судьбы, решившей дать ему передышку.

Женская теплота в голосе Афины успокоила его. После смерти Марселы больше ничего не оберегало его от всего этого мужского мира со свойственными ему уловками и западнями. Если она хотела встретиться с ним, что же, он позволит себе маленькое удовольствие принять ее предложение за чистую монету.

Исповедь Афины о ее подвигах он выслушал в кофейне «Шератон». Лучшей истории про Терезу Кастекс было не придумать, и только гринго могло прийти в голову нечто столь кинематографическое. Ничего важного не выяснилось; то, что жена Пелегрини готова подозревать не мужа, а полицию, совершенно естественное человеческое заблуждение. Впрочем, одно новое обстоятельство было любопытным – в лагере Пелегрини считали, что новое расследование стимулируют враги Пелегрини и что кто-то в полиции может стать удобным подозреваемым. И эта новость совершенно не обрадовала его.

– Думаю, я знаю, как найти француженку, – продолжала Афина. – И я уже нашла Пабло Мойю в «АмиБанке», как и утверждал Фабиан.

– Тогда зачем вам понадобился я?

Она вздохнула:

– Мне как-то не с руки пытаться попасть в офис Пабло Мойи. Я думаю, лучше было бы, чтобы со мной пришел какой-нибудь человек, обладающий авторитетом власти, ну вроде вас. – Она умасливала его, притворяясь восхищенной дамочкой. – Вы можете показать бляху, попугать: «Не вешайте мне лапши на уши, я из полиции!»

Фортунато невольно улыбнулся:

– Только, пожалуйста, не прикидывайтесь потерявшей маму маленькой девочкой. Я уже достаточно знаю вас.

– Вот видите, вы же много опытнее, чем я. – Она пожала плечами. – Совершенно не вижу причин, Мигель, по которым вы не могли бы мне помочь. Это же ваша работа – расследовать это преступление. И помимо прочего, я не уверена, что ФБР имеет право отстранить меня от дела. Я отвечаю перед сенатором Брейденом. – Тут она переменила тактику. – Или вы хотите отдать это дело на откуп Фабиану и ФБР?

Он думал над ее словами и отхлебывал слабенький кофе-американо, который она налила ему из термоса на столе. Афина права, есть определенный смысл поработать вместе с ней. Она может откопать что-нибудь полезное, что-нибудь, чем могут воспользоваться Шеф и Пелегрини, чтобы защитить себя и одновременно защитить его.

– И знаете что, Мигель? – продолжала она. – Федералы, Фабиан и ФБР, да все они, вместе взятые… им нет никакого дела до Роберта Уотербери. У них свои соображения. – У нее зазвенел голос. – Я хочу, чтобы люди, убившие Уотербери, заплатили за это! Вы же видели, что они сделали с ним! Я хочу всех, не только Богусо или кого там, кто не сумел договориться. Я хочу всех. До самого верха! И простите, Мигель, мою смелость, но я знаю, что, невзирая на всю ложь, окружающую это расследование, – и моего правительства, и вашего – и несмотря на… все дерьмо, в котором приходится купаться, чтобы быть комиссаром полиции Буэнос-Айреса, вы тоже этого хотите. Разве не так?

Фортунато вздохнул, сказать что-либо в ответ он не мог, только в глазах мелькнула боль и растерянность. Из ее по-детски странной непосредственности, с какой она произнесла следующие слова, он понял, что для нее дело было не просто в том, чтобы довести до конца это расследование, а в чем-то большем.

– Вы мне нужны, Мигель. Теперь я по-настоящему нуждаюсь в вас.

Он посмотрел на ее гладкое молодое лицо, ей, наверное, нет и тридцати. Он мог бы сказать ей, что восстановить справедливость в деле Роберта Уотербери – просто за пределами возможного и что, даже если бы это было возможно, он не то лицо, которому это под силу. Он выпрямился на стуле, вынул пачку сигарет, закурил и стал смотреть, как вьется дымок над головкой потухшей спички. Чуть погодя он взглянул на нее:

– Какой у вас план?

Глава двадцать третья

Они припарковались с нарушением правил на Калье-Кордова и пошли по Калье-Флорида. Улица была закрыта для автомобильного движения и превращена в гигантский тротуар, который теперь заполняли пешеходы, спешившие мимо витрин кафе и останавливавшиеся у газетных киосков, чтобы просмотреть журналы, обложки которых украшало лицо изготовившегося к бою Карло Пелегрини. Фортунато на этот раз не задержался у них и направился с Афиной к зданию «Групо АмиБанк». Лучше нагрянуть без предупреждения, застать его врасплох.

Они завернули в роскошный вестибюль с деревянными панелями на стенах, миновали мрачного вида стража с девятимиллиметровым пистолетом, – возможно, это его штатный пистолет, подумал Фортунато. Показав свой жетон двум людям, стоявшим за стойкой, комиссар с неотразимой обыденностью произнес:

– Добрый день, muchachos. Я комиссар Фортунато из следственного отдела Сан-Хусто. Я здесь, чтобы поговорить с Пабло Мойей, на десятом этаже. Это моя коллега Афина Фаулер, эксперт государственного департамента Соединенных Штатов. Я сам доложу о себе.

Он прошел вперед, не дожидаясь ответа, Афина следом. Им повезло, их ждал лифт, и они, не оглядываясь, шагнули в него. Через тридцать секунд они вышли на белый плюшевый ковер десятого этажа. Фортунато все еще держал жетон в руках. Он знал, что о них уже сообщили.

– Я комиссар Фортунато из следственного департамента полиции провинции Буэнос-Айрес. Это моя коллега доктор Афина Фаулер, выполняющая задание Федерального бюро расследований Соединенных Штатов. Сеньора Мойю, пожалуйста.

– У сеньора Мойи сейчас совещание…

Фортунато изобразил привычное cara policía, вздернул шею и заговорил безапелляционным командным голосом:

– Теперь у него будет более важная встреча. Ваше имя?

Женщина немного испугалась:

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату