Семнадцать каменных ангелов

– Ш-ш-ш! – Он приложил сложенную рупором ладонь к уху. – Мне кажется, я слышу смех Беренски.

Они повернули на Калье-Лавалье, чтобы попасть в кафе «Ричмонд», где можно было перекусить. Узкий проход вдоль десятка кинотеатров горел разноцветными огнями, но они не отвлекали Фортунато от мыслей о деле Уотербери. Где-то на периферии маячила его роль в убийстве со всеми вытекающими мрачными последствиями, но с этим призраком он разберется потом. За бутербродами они сошлись в мнении, что Фабиан пытался вывести их на Пелегрини. Они обсудили возможность того, что он работал на федералов и что за федералами стоят Овехо и другие враги Пелегрини в правительстве.

– Или, может быть, Фабиан работает на «АмиБанк» независимо.

– Но зачем ему трогать веб-сайт Мойи, если он работает на «АмиБанк»?

Комиссар вскинул руки:

– Да потому, что он hijo de puta! Таким образом он чувствует, что перехитрил всех. Фабиан сам почти тот же преступник, а для преступников такое поведение типично. Они чувствуют силу, когда удается кем-то манипулировать. Что же до его работы на «АмиБанк»… – Он говорил, возможно, несколько вольные вещи, но сейчас ему было все равно. – Хороший инспектор, когда оказывает какие-то услуги, получает за работу в частной охране в четыре-пять раз больше, чем в полиции. – Он повел плечами и выпустил изо рта струйку дыма. – В вашей стране то же самое, верно? Работают на правительство, потом получают теплое местечко в корпорации. Затем снова в правительстве и на еще более теплом месте. Посмотрите на вашу нынешнюю администрацию. В кого ни плюнь, все связаны с вооружениями и нефтью.

– Пожалуйста, не втягивайте меня в эти разговоры. Я и так изо всех сил стараюсь вести себя прилично.

Под усами у него заиграла улыбка.

– Ну и что мы делаем теперь? Очень может быть, что между Пабло Мойей и Уильямом Ренсалером есть связь, но мы не знаем какая. Мнение Терезы Кастекс не в счет. Вопрос для обсуждения: стоит ли так напрягаться? Почему не посидеть в тени, не выпить парочку мате и не посмотреть спокойненько, как волки рвут Пелегрини? Даже если он не убивал Уотербери, то наверняка виноват в чем-нибудь еще!

Она изобразила на лице восторг:

– До чего же вы, Мигель, строги, когда дело касается этики. – И снова серьезно: – У меня такое чувство, что это был не Богусо. – Она посмотрела в сторону и проговорила: – Я думаю, что это был кто-то из полиции.

У Фортунато похолодело внутри.

– Почему?

Она покачала головой:

– Не знаю. Не могу избавиться от этой мысли. Девять миллиметров и потом то, что сказала Тереза Кастекс… Иногда вещи не имеют смысла, но он есть.

Он тяжело вздохнул и некоторое время смотрел куда-то мимо нее.

– Остается La Francesa, – решился он наконец. – Но это не так просто. Мы не знаем ее фамилии и как она выглядит.

– У нас есть ее снимок.

– Откуда?

Афина похлопала его по плечу:

– Из интернета.

Она подала ему фотографию. Красивая женщина с короткой стрижкой, волосы неопределенного цвета, маленькие глаза и нос, рот круглый, как буква «о», на лице призывное эротическое выражение, и притом что остальное тело было вырезано – это оставляло непонятное тягостное впечатление. Фортунато узнал в ней женщину, которую видел за неделю наблюдения за Уотербери.

Афина продолжала:

– Я подумала, что нужно обойти все школы танго и попытаться найти ее. Если она прячется, люди с большей готовностью расскажут иностранке, чем местному комиссару. У меня такое впечатление, что не все здесь доверяют полиции.

Фортунато улыбнулся:

– Вы посмотрите, как она поливает бедную контору! Настоящий левак! – Он засмеялся – Вы правы. Если найдете ее, позвоните. – Положив на стол несколько монет, он встал. – Я тоже кое-что разузнаю.

Глава двадцать четвертая

Фортунато не бывал в отеле «Сан-Антонио» с ночи похищения и отводил расследование в сторону от этого места. Сейчас не по сезону жаркая осенняя погода разогрела воздух настолько, что он был теплый, как кровь, и, подходя к желтоватому свету, сочившемуся через стеклянные двери вестибюля, комиссар почувствовал, как намок его пиджак изнутри. Он сидел, уставившись на эти двери часами, когда они готовились к захвату, и теперь, входя вдруг внутрь, испытывал странное чувство, словно нырял в омут, поверхность которого разглядывал тысячу раз. Светло-коричневый мрамор стойки портье при электрическом освещении выглядел порыжевшим, и Фортунато заметил полоску ярко-красной полировочной мастики на медных поручнях вокруг стойки.

Он узнал клерка, скучающего молодого человека, который никак не мог оторваться от телевизора, как и в ночь происшествия с Уотербери. Его смена была с двенадцати ночи до восьми утра, и он зарабатывал ровно столько, чтобы тратить деньги на себя, если жил дома со своими родителями. Молодой человек тоскливо, как узник, безнадежно отсчитывающий часы в мраморной камере, посмотрел на него. Иной раз приходится гадать, догадываясь по лицу, что сулит общение с человеком. Это хороший полицейский.

– Добрый вечер, юноша.

– Добрый вечер, сеньор.

– Кто играет? «Ривер» и «Индепендиентес»?

– Да. «Индепендиентес» выигрывают четыре-два.

– Puta! Я поставил двадцать песо на «Ривер»!

Молодой человек продолжал смотреть одним глазом на экран:

– Лучше поставить двадцать песо на судью. Он их приканчивает.

Комиссар вздохнул:

– Нет больше в Аргентине чести. Послушай… – Его голос звучал профессионально ровно и уверенно. Мальчишка вроде этого не станет спрашивать удостоверения – знает, что это не принесет ему ничего, кроме неприятностей, в лучшем случае придется просидеть несколько долгих часов в участке. – У меня несколько вопросов к тебе по поводу той ночи, когда пропал гринго.

На лице мальчика отразился испуг, и он бросил быстрый взгляд на дверь. Повернувшись назад, он промямлил:

– Я рассказал уже все, что знаю.

Добрым, располагающим голосом Фортунато произнес:

– Ну конечно, сынок, но я провожу специальное расследование. Не беспокойся, все законно. – Фортунато сунул руку в карман, вытащил пачку банкнот и подождал реакции клерка. – Полиция, наверное, приходила совсем недавно?

Клерк снова глянул на дверь, не очень понимая, что происходит, но вид денег приободрил его.

– Да, вчера и еще позавчера.

– Откуда?

– Федералы и эти, из Bonaerense.

– У вас есть их имена?

Клерк нерешительно замешкался, возможно, ему в первый раз пришло в голову задуматься, с кем он разговаривает. Фортунато продолжал выжидающе смотреть на него, и клерк вынул из ящика несколько карточек. Федералы: комиссар и помощник комиссара. Офицеры известного ранга. На этот раз