хранения.
— Потому что вы никому не доверяете?
— Да. — Она снова посмотрела ему в глаза.
— Но мне вы доверяете?
Кадзуо затаил дыхание.
— Да.
Она задержала взгляд еще на несколько мгновений. Потом повернулась и зашагала в сторону фабрики.
— Спасибо, — пробормотал он, снова прижимая руку к груди. К сердцу, но не к деньгам.
Выход
1
Обручальное кольцо. Яои смотрела на него так, как будто никогда раньше не видела. Обычное платиновое колечко. Она хорошо помнила то теплое воскресенье в самом начале весны, когда они с Кэндзи отправились за кольцом в местный универмаг. Он только взглянул на витрину и сразу же попросил показать самое дорогое, какое только есть; в конце концов, такие покупки делаются раз в жизни. Яои до сих пор помнила, какой счастливой чувствовала себя в тот день, как радовалась и волновалась. И где же все эти чувства? Куда ушли? Что случилось с той счастливой парой?
А случилось то, что она убила Кэндзи. Крик, в котором боль смешалась с отчаянием, крик, который она удерживала в себе последние месяцы, сорвался с губ — Яои лишь теперь в полной мере осознала, что же именно она сделала.
Вскочив с кресла, она выбежала из гостиной, метнулась в спальню и, встав перед зеркалом, подняла свитер и стала смотреть на живот, отыскивая хотя бы малейший след синяка, долгое время служившего видимым доказательством ее ненависти к мужу и стимулом к убийству, но пятно сошло, исчезло, не оставив после себя ничего. Пока оно оставалось, Яои всегда могла объяснить себе, почему Кэндзи — человек, когда-то желавший для нее самого лучшего, потому что самое лучшее подразумевало вечное — умер. Пока знак сохранялся на ее теле, она отказывалась принимать на себя вину за произошедшее. И вот теперь его не стало.
Неужели я и в самом деле такая бесчувственная? Она опустилась на пол.
Подняв через некоторое время голову, Яои увидела прямо перед собой фотографию Кэндзи на семейном алтаре. Глядя на улыбающееся лицо — снимок был сделан давно, в ту счастливую пору, когда они вместе проводили воскресенья за городом, — она ощутила новый прилив злости. Почему он так переменился? Почему стал таким злым? Почему ему доставляло удовольствие унижать и даже бить ее? Почему он не хотел помогать ей с детьми? Старые обиды поднялись в ней подобно приливной волне, сметая на своем пути слабые ростки сожаления и раскаяния.
Да, возможно, она поступила плохо, убив Кэндзи, но заставить себя простить его Яои не могла. Снова и снова повторяла она привычное заклинание: я тебя не простила. Я убила тебя, но не простила. И не прощу никогда. Ты виноват, потому что изменился. Я осталась прежней, а ты стал другим. Это ты погубил ту счастливую пару, которая выбрала когда-то это кольцо.
Вернувшись в гостиную, она открыла дверь, ведущую во двор. Узкая площадка заканчивалась серой шлакоблочной стеной, у которой стояли трехколесные велосипеды и детские качели. Стащив с пальца кольцо, Яои размахнулась и бросила его в сторону соседского дворика. Не долетев до цели, кольцо ударилось о стену и отскочило куда-то в траву. Жест этот оставил после себя смешанное чувство вины и облегчения. Что ж, в любом случае, она оборвала последнее звено, связывавшее ее с ним.
На пальце осталась узкая бледная полоска. Рассматривая ее в скудном свете ноябрьского солнца, Яои вспомнила, что не снимала кольцо восемь лет. Теперь эта узкая полоска стала знаком. Знаком утраты. И знаком освобождения. Знаком того, что все наконец закончилось.
Яои еще не успела усвоить эту мысль, как в прихожей зазвонил интерком. Уж не соседи ли? Неужели кто-то видел, что она сделала? Осторожно подойдя к забору, Яои приподнялась на цыпочках и увидела спокойно стоящего у двери высокого мужчину. Ее он, похоже, не замечал. Она поспешно вернулась в дом и сняла трубку, не замечая прилипших к чулкам комочков земли.
— Кто там?
— Меня зовут Сато. Встречал вашего мужа в Синдзюку. Проезжал мимо и решил зайти, засвидетельствовать свое почтение.
— Да-да, понимаю.
Досадно, конечно, отрываться от дел, но не прогонять же человека, пришедшего выразить соболезнования. Наметанным взглядом домохозяйки Яои окинула обе комнаты и, решив, что все не так уж плохо, прошла в прихожую и открыла дверь.
Гость низко поклонился.
— Прошу извинить за беспокойство, — вежливо заговорил он. — Я лишь хотел сказать, что сочувствую вам и сожалею о понесенной утрате.
Яои автоматически поклонилась, невольно подумав, что соболезнования, пожалуй, несколько запоздали. Впрочем, хотя Кэндзи умер в конце июля, более четырех месяцев назад, ей все еще иногда звонили знакомые, говорившие, что узнали о случившемся совсем недавно.
— Спасибо, вы очень добры. Проделать такой путь…
Сато стоял на пороге, внимательно рассматривая ее — лицо, глаза, губы. В его манерах не было ничего неприятного, но Яои не оставляло ощущение, что гость уже знал о ней что-то и теперь как бы сравнивал увиденное с уже сложившимся в его представлении образом. Интересно, подумала Яои, что связывало его с ее супругом? Гость никак не походил на коллег мужа, беззаботных, легких в общении, неглубоких, и казался человеком из другой жизни, не имеющей ничего общего с той, которую вел Кэндзи. Бесстрастное выражение лица и спокойная, уверенная манера держаться свидетельствовали о силе характера, тогда как дешевый серый костюм и скромный галстук позволяли предположить, что перед ней всего лишь обычный конторский служащий.
— Нет-нет, никаких проблем. Я лишь хотел выразить вам свое почтение, повторил Сато еще более почтительным тоном, как будто почувствовав ее настороженность.
— Проходите, — сказала она и, повернувшись, провела гостя по коридору в гостиную, уже жалея о том, что пригласила в дом незнакомого человека. — Это здесь.
Яои указала на домашний алтарь в спальне. Сато опустился на колени перед фотографией Кэндзи, сложив руки в молитвенном жесте, а она отправилась в кухню, чтобы приготовить чай. Посматривая в комнату, Яои думала о том, почему этот человек, придя с соболезнованиями, не принес обычный в таких случаях подарок. Сам по себе подарок ее не интересовал, но отсутствие знака внимания в любой форме, пусть даже простой открытки, представлялось странным.
— Спасибо, — сказала она, возвращаясь в спальню через несколько минут. — Я вам очень признательна. Пожалуйста, выпейте чаю.
Она поставила чашку на столик в гостиной. Сато сел за столик и посмотрел на нее. От его взгляда ей стало не по себе — может быть, потому, что в глазах гостя не было ни намека на печаль, сочувствие или даже любопытство. Он поблагодарил ее, но к чаю не прикоснулся. Яои поставила перед ним пепельницу, однако странный незнакомец продолжал сидеть абсолютно неподвижно, положив руки на колени, как будто не хотел оставлять после себя никаких следов. Смутное беспокойство, которое она ощутила едва ли не в первую минуту, сменилось тревогой. Масако советовала быть осторожной, но лишь теперь Яои осознала весь смысл ее предупреждения.
— Так где вы познакомились с моим мужем? — спросила она.
