навыкам, чтобы справиться с потрясением, которое очевидно испытывал. Но чем было вызвано это потрясение?
«Ты просишь нас никому об этом не рассказывать, и конечно же, мы с должным уважением отнесемся к твоему желанию и не станем распространять эти сведения. Знают ли твои родители о том, что ты рассказала нам? Может быть, мне поговорить с твоим отцом и предложить ему свою помощь в этих исключительно печальных обстоятельствах…»
Что это за обстоятельства? Елена чувствовала, как ее охватывает бессильная ярость оттого, что она не может ухватить суть происшедшего, словно та была слишком жуткой, чтобы быть выраженной словами.
Впрочем, эта ярость сразу покинула ее, едва Елена перешла к заключительной части письма, посвященной бытовым делам и новостям о Джереми и о ней самой. Елена тогда болела ангиной (она помнила, как отвратительно себя чувствовала и как отвратительно вела себя с домашними), а Джереми…
Джереми учился в университете, но не слишком успешно. И обтекаемая лексика отца не могла скрыть его тревоги и разочарования. Елена вспомнила то время, которое было оттеснено на задний план ее памяти последующими событиями: разговоры о пьянстве, недостойном поведении и плохой успеваемости. Все это было совершенно непохоже на того Джереми, которого она знала.
Но так было. В последних письмах ничего существенного не обнаружилось, а самое последнее было написано всего двумя неделями позже.
Никаких фактов, только подозрения.
Елена повернула голову и посмотрела в окно, казавшееся черным холодным проемом на фоне освещенных каменных стен.
– Что же такого ты сделала, Нелл? – тихо промолвила она.
И тут из-за ее спины раздался грустный голос Хьюго:
– Она просто любила, Елена. Слишком сильно любила.
Елена вскочила и стремительно обернулась, с изумлением обнаружив, что он стоит по другую сторону кровати. Он был совсем близко.
Настолько близко, что ничто не помешало ему поднять молоток и ударить Елену в висок.
Часть 7
Они уже подъезжали к замку, когда у Грошонга зазвонил мобильный телефон.
– Грошонг.
У него не было гарнитуры, однако он не сбавил скорость, продолжая вглядываться в царившую впереди тьму.
– Хорошо.
На этом разговор был окончен, и он разъединился, даже не взглянув на клавиатуру.
Спустя две минуты, не сбавляя скорости, он резко взял вправо и двинулся по узкой дороге, которая шла от почти незаметного проема в стене вдоль южной окраины поместья.
– Куда мы едем?
– Мне надо вам кое-что показать.
Айзенменгер кинул взгляд на профиль Грошонга и внезапно напрягся.
Хьюго посмотрел на бесчувственное тело и достал из кармана мобильный телефон. Он набрал номер, не отводя взгляда от Елены.
– Малькольм, привет. Все произошло так, как мы и опасались. У меня здесь Елена. Думаю, нам надо встретиться. У лодочной станции на озере.
Хьюго разъединился, продолжая смотреть на Елену.
– Однако спешить нам некуда…
Он склонился над ней и прикоснулся к ее лицу – оно было бледным, и из виска струилась кровь. Хьюго обмакнул в нее свои пальцы, выпрямился и вновь взглянул на Елену.
– Я всегда хотел узнать… – пробормотал он.
Он снова наклонился над ней. Она лежала на спине, свесив ноги с кровати. Хьюго поприподнял их и развернул ее тело, целиком переместив ее на кровать. Затем он выпрямился и улыбнулся.
– Carpe diem,[31] – промолвил он. – Самое время.
И, склонившись в третий раз, он раздвинул ее ноги. Короткая юбка Елены задралась, и он запустил руку между ее бедер. Улыбка на его лице стала шире, а дыхание глубже. В течение нескольких минут он томно и медленно поглаживал ее ноги под юбкой.
Затем Хьюго передвинулся, сел рядом с ней и принялся расстегивать ее блузку. Добравшись до голубого бюстгальтера, он запустил под него пальцы и снова вздохнул.
Потом он резко встал, бесцеремонно раздвинул ноги Елены и начал расстегивать брюки.
Айзенменгер был терпеливым человеком, но спустя десять минут езды по местности, которую в другой жизни можно было бы счесть еще не открытой Папуа–Новой Гвинеей, он решил, что с него довольно.
– Куда мы едем?
Грошонг не спускал глаз с дороги, и Айзенменгер не мог винить его за это, так как они ехали по непроглядно темному лесу.
– На встречу с Еленой, – после долгого молчания ответил он.
– С Еленой? – переспросил Айзенменгер, совершенно не ожидавший такого ответа.
– Да, – ответил Грошонг.
– Так это Елена вам звонила?
– Нет, Хьюго. Он вместе с ней.
– Пожалуй, я перезвоню Елене, – уверенно произнес Айзенменгер.
– Как угодно, – помолчав, отозвался управляющий.
Айзенменгер набрал номер, поднес трубку к уху и стал ждать. Грошонг так упорно смотрел на дорогу, словно у него свело шею. Их швыряло из стороны в сторону, но он не обращал на это внимания; он двигался вперед с такой решимостью, как будто спешил исполнить некую миссию; и у Айзенменгера возникло ощущение, что его собираются погрузить в куда более мрачное место, чем кромешная тьма, обступившая их со всех сторон.
– Не отвечает, – наконец отключив связь и убирая телефон в нагрудный карман, произнес он.
Грошонг никак не отреагировал на его реплику.
– Нет!
Хьюго подскочил и резко обернулся. Из-за гор хлама неуверенной походкой выступила Нелл.
– Нелл! Я даже не думал… – Выражение неуверенности на лице Хьюго сменила улыбка.
– Зачем? – прошептала Нелл, не сводя глаз с лежавшей на кровати Елены.
Хьюго принялся застегивать брюки с таким видом, словно ничего не произошло.
– Она
– Но это Елена.
– Какая разница, – покачал головой Хьюго. – Она знает.
Нелл подошла к кровати, села рядом с Еленой и принялась утирать кровь, которая уже начала стекать на постель.
– Она никому не сказала бы.
– Не сказала бы? – фыркнул Хьюго. – А как насчет ее родителей?
