— А ты крутая, — невыразительно проговорила Леди Мальборо, поднимаясь. — Нужно мое место? Забирай. Пользуйся.
— Правда?
— Хватит! Устала я от этого Эгути. Мне такое уже не по силам. Ухожу в отставку.
На следующий вечер, когда я пришла к Дзидзо, Леди Мальборо там не оказалось. Ушла со сцены, тихо, мирно. И я заступила на ее место. Классный дебют получился. Хоть стой, хоть падай.
Эти ночные дежурства нелегко даются, что ни говори. Утром сидишь за столом никакая, спать хочется. Какая уж тут работа. Максимум, на что я способна, — вырез
— Ее у нас пугалом зовут, — шептались какие-то девчонки.
Но мне плевать, что обо мне говорят. Я с нетерпением ждала вечера. Вот когда я настоящая, а не днем. Только вечером появляется ощущение реальной жизни.
Как-то в декабре, после свидания в гостинице с Ёсидзаки, я направлялась к своему месту у Дзидзо, ощупывая переброшенную через плечо сумку, где лежал кошелек. Я была довольна. Ёсидзаки платил за свидание тридцатку, но в тот вечер накинул еще десять тысяч за вырезки. Я решила, что буду и дальше резать для него газеты. У Дзидзо уже стоял какой-то парень.
— Эй, сестричка!
На парне были отглаженные черные брюки со стрелкой и белая куртка. Короткая стрижка. На груди болтался золотой лев на цепочке. Приняв его за клиента, я приветливо улыбнулась:
— Меня ждете? Может, развлечемся?
— Развлечемся? С тобой, что ли? — Парень криво усмехнулся и провел рукой по ежику на голове.
— Я недорого беру.
— А ты хоть знаешь, кто я?
— Кто?
Парень сунул руки в карманы, штанины раздулись как паруса.
— Мы за порядком следим в этом районе. Ребята из «Сёто», слыхала? Ты ведь новенькая, так? Нам доложили, у Дзидзо новая девчонка появилась. Вот, решил посмотреть. Давно ты тут?
Поняв, что попала на якудза и сейчас с меня будут требовать деньги, я напряглась и сделала шаг назад. Но парень вел себя на удивление деликатно.
— Месяца два. Я вместо Леди Мальборо.
— А-а, бабулька?.. Она умерла недавно.
— Ой, а что с ней случилось?
— Да вроде болела. Ей уже стоять-то тяжело было, — безразлично проговорил парень. — Ну это дело прошлое. Давай про тебя. Тебе крыша нужна? Опасно здесь без друзей стоять. Тут на днях одной девчонке крепко досталось. Пошла в номера с каким-то типом, а он ее избил. Проломил голову. Сейчас она в тяжелом состоянии. Молодежь… башню срывает. Клиенты опасные, без защиты нельзя.
— Ничего, я обхожусь. — Я схватила покрепче сумку, опасаясь за деньги, и покачала головой.
— Это ты так говоришь, пока ничего не случилось. Нарвешься на такого — поздно будет. Мы люди не жадные, у нас совесть есть. Всего пятьдесят в месяц. Дешево же.
Пятьдесят тысяч? Ничего себе! Ни за что!
— Извини, но я не могу столько. С моим-то заработком…
Якудза посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд был оценивающий, но я его выдержала. Парень ухмыльнулся:
— Ладно. Мы подумаем. Поживем — увидим. Я еще загляну.
— Хорошо.
Парень направился вниз по улице, в сторону станции Синсэн. Он обязательно вернется. «Должен же быть какой-то выход», — думала я, облизывая губы. Рано или поздно кто-то из братвы все равно бы здесь появился. Этого следовало ожидать. Наверное, они меня проверяют. Я достала тетрадку и попробовала сосчитать в темноте, сколько заработала за последние два месяца. В месяц получилось примерно пятьсот тысяч. Отдавать десять процентов якудза? Нет уж! У меня задача — накопить сто миллионов, а я еще и половины не собрала.
— Эй, подруга! Ты как?
Я так увлеклась подсчетами, что не заметила стоявшего прямо передо мной мужика. Я испугалась. Мелькнула мысль, что якудза вернулся и привел с собой еще кого-то, но мужик явно относился к другой категории. Бомж лет пятидесяти, в темном пальто и серых рабочих штанах. При нем были два грязных бумажных пакета и разболтанная коляска из супермаркета с оторванной задней стенкой.
— Как скажешь. — Я быстро сунула тетрадку в сумку.
— А бабуля куда делась?
— Умерла. Она болела, — повторила я то, что услышала от якудза.
Бомж вздохнул и проговорил с какой-то странной интонацией:
— Ничего себе! Стоило не прийти разок, и вот пожалуйста — умерла. Хрень какая! Хорошая была бабуля. Жалко, пожила мало.
— А ты, выходит, ее клиент? Могу ее заменить.
— Правда?
— Ты бездомный?
Я обвела его взглядом. Одежда на нем была еще приличная, не такая грязная, как пожитки, которые он таскал с собой. Он попятился и опустил голову.
— В общем-то, да.
— Ну и ладно.
Какая разница: бомж, не бомж… Я кивнула в знак согласия. Осталось только договориться по деньгам.
Мужик вздохнул с облегчением и огляделся по сторонам.
— Тут такое дело… У меня бабок в обрез. Мы со старухой занимались на пустыре у станции.
На пустыре? Это, конечно, перебор, но если по-быстрому, может, обойдется, подумала я. Какая разница — где, платили бы деньги.
— Сколько дашь?
— Восемь.
— А старухе сколько платил?
— Когда три, когда пять. Но ты молодая. Я жмотничать не буду.
Что и говорить, приятно услышать такое. Я показала ему восемь пальцев:
— Пойдет.
И мы двинулись к станции Синсэн. На склоне возвышавшегося над ней холма есть большой пустырь, заросший сухой травой. Судя по всему, на нем затевают стройку — на земле сложены леса и стройматериалы. Место самое подходящее. Спрятавшись за лесами, я сняла плащ. Бомж пристроил рядом свои пожитки и шепнул:
— Давай-ка я сзади…
— Действуй! — Я сунула ему презерватив и, упершись руками в леса, выставила задницу. — Только быстрей! Холодно.
Бомжара тут же приступил к делу. Что он за тип? Откуда? Какая разница! Он платит — вот главное. Все так непробиваемо просто, что до меня даже не сразу дошло, но, поняв это, я обрадовалась. Бомж наяривал вовсю, пока не выполнил задачу. Я достала пачку салфеток, которые раздавали на станции Сибуя (спасибо компании «Такэфудзи»), обтерлась.
— Спасибо, — проговорил мужик, натягивая штаны. — Ты классная баба. Давай как-нибудь еще
