«Возлюбленная моя женушка, Идзанами! Стала ты богиней царства мертвых, Ёми-но-куни, и потому нужно нам расстаться. Заявляю я о расторжении наших брачных уз».
Так сказал Идзанаги, обращаясь к Идзанами, разделенной с ним валуном. Но не было покоя на душе у Идзанами. Это из-за того, что Идзанаги пришел за ней слишком поздно, пришлось ей отведать пищу, приготовленную на очаге в царстве мертвых. Идзанаги увидел ее в таком постыдном обличии, когда она уже почти смирилась с тем, что останется в царстве мертвых навсегда. Можно себе представить, как была раздосадована Идзанами.
И ответила ему Идзанами из царства мертвых:
— Возлюбленный мой, Идзанаги! Что же ты наделал! Если сделаешь ты, как сказал, то вот тебе мое решение. Буду я впредь ежедневно лишать жизни через удушение тысячу подданных твоей страны.
И ответил ей на это Идзанаги:
— Возлюбленная моя, Идзанами! Если ты так поступишь, то буду я ежедневно возводить полторы тысячи домов для рожениц, чтобы ежедневно рождалось полторы тысячи новых жизней.
И тогда в этом мире ежедневно на каждую тысячу умерших будет рождаться полторы тысячи новых жизней. И нарекли Идзанами, чей путь из царства мертвых был прегражден большим валуном, великим божеством Ёмоцу-ооками. И стала она богиней в царстве мертвых Ёми-но-куни…
Хиэда-но-Арэ прервала свое повествование и бросила взгляд на Идзанами. Без устали рассказывала она и, похоже, была намерена продолжать, но, видно, беспокоило ее, что скажет на это Идзанами.
Идзанами же уставилась куда-то в пустоту, склонив голову набок, и лицо ее было бесстрастным. Предавалась ли она воспоминаниям или же совсем ничего не чувствовала? По выражению ее лица догадаться об этом было невозможно.
Что касается меня, то я была потрясена, узнав, почему Идзанами ежедневно лишает жизни тысячу человек. Неужели она не сожалеет о своем жестоком обещании, данном после ссоры с Идзанаги? Идзанами же владела лишь обида на Идзанаги за то, что тот оскорбил ее и запер в царстве мертвых. Разве не я, прислуживая Идзанами, помогаю ей в ее обиде и в убийстве-удушении тысяч человек. И вспомнила я ощущение холодной воды на своей щеке, и стало мрачно у меня на душе.
Не обращая внимания на мои мысли, Хиэда-но-Арэ продолжила свой рассказ:
— Разорвав брачные узы с Идзанами, Идзанаги, наконец-то, вернулся в мир людей, Асихара-ио- Накацу-куни, и крикнул, обращаясь к небесам:
— Побывал я в нечистой оскверненной стране. И должен я теперь, омыв свое тело, совершить очищение.
И направился он в местечко Химука на Кюсю. Прибыл он к устью реки на равнине Одо-но-Авакихара и обнажился, скинув с себя всю одежду. Из той одежды, а еще из посоха его и дорожной сумы родилось несколько богов. Среди них были и боги, влекущие беды. Потому Идзанаги постарался отмыться чисто- начисто.
Верхнее течение реки быстрое, а нижнее — слишком медленное.
Идзанаги вошел в реку посередине, погрузился в воду и начал омовение. Из грязи, прилипшей к телу его в оскверненной стране, родились два бога: Ясомагацухи — бог Множества Зол, и Оо-магацухи — бог Больших Зол. Были те боги плохими богами, приносящими беды. И чтобы исправить зло, Идзанаги продолжил омовение. И родились тогда еще три бога: Камунаоби — бог Божественного Исправления, Оо- наоби — бог Великого Исправления, и Идзуномэ — богиня Священная Женщина.
Когда нырнул он на самое дно, то родились Сокоцу-вата-цуми — бог-дух морского дна, и Сокоцуцуноо — бог-муж Правитель Дна. Когда омывался он в Средних Водах, родились боги Накацу-вата-цуми — бог-дух Средних Вод, и Накацуцуноо — бог-муж Морской Середины. Затем всплыл он на поверхность и стал омываться там. Тогда родились боги Уэду-вата-цуми — бог-дух Морской Поверхности и Увацуцуноо — бог- муж Морской Поверхности. «Вата-цуми» означает морскую стихию. То есть родил он богов, к морю причастных.
Как отмыл он всю скверну, что пристала к нему в царстве мертвых Ёми-но-куни, то стал он мыть левый глаз. И в этот миг явилась ему прекрасная богиня. Имя ей было Аматэрасу, и означало оно «богиня солнца». Стал Идзанаги мыть правый глаз, и родился приятный во всех отношениях бог Цукуёми. Имя его писалось как «счет лун», и был он богом ночи. Наконец стал Идзанаги мыть нос, и родился отважный бог Такэхая-Сусаноо. И был Сусаноо морским богом.
Радовался Идзанаги, что по возвращении из Ёми-но-куни после омовения получилось у него родить трех прекрасных детей. Особенно по душе была ему прекрасная Аматэрасу, и молвил он: «Я детей рожал- рожал, и доволен теперь, что, в конце концов, трех прекрасных детей получил», и тут же снял он ожерелье, что шею его украшало. В центре того ожерелья висел драгоценный камень. И украсил Идзанаги тем ожерельем шею Аматэрасу. Стала Аматэрасу высокочтимой богиней, правящей Равниной Высокого Неба. Цукуёми стал богом, повелевающим ночью, а младший брат его Сусаноо стал править морем.
Считается, что Идзанаги, на пару с Идзанами страну сотворивший, стал способен в одиночку рождать богов, побывав в царстве мертвых.
После того, как родил он ослепительную красавицу Аматэрасу, сказал Идзанаги, удовлетворенный содеянным: «Довольно рождать мне богов».
Однако не забыл он своего обещания, произнесенного во время расторжения брачных уз с Идзанами. Поклялся он на каждую тысячу людей, убитых-задушенных Идзанами, строить полторы тысячи домов для рожениц.
Принял Идзанаги человеческое обличие и решил рождать превосходных детей. Так и повелось: как услышит он слух, что где-то в Ямато живет прекрасная девушка, сразу отправляется в то место и берет ее в жены. И все это время рождаются у каждой новой его жены одно дитя за другим. Так Идзанаги восполняет жизни, что Идзанами отбирает.
— Ну, довольно! — неожиданно прервала Идзанами.
Хиэда-но-Арэ подняла глаза на Идзанами и тяжело вздохнула. Наверное, она впервые заметила, что ее рассказ привел Идзанами в плохое расположение духа.
Получалось, что после возвращения из царства мертвых и расставания с Идзанами Идзанаги напрочь отрекся от всего, что они пережили и сделали вместе с Идзанами. Не только Идзанами, но даже мы, усопшие, с грустью осознавали, что Идзанаги был прав, назвав Ёми-но-куни оскверненным местом. Раньше Идзанами и Идзанаги вместе рожали страну, а теперь Идзанаги неожиданно смог родить в одиночку множество богов. Более того, трое из них, Аматэрасу, Цукуёми и Сусаноо, были прекрасными богами. Идзанаги был доволен содеянным.
Идзанами же, запертая в оскверненной стране, дала увидеть себя в оскорбительном виде, гниющей в царстве мертвых, и была унижена, как прародительница всего живого. Какая ирония судьбы! Ежедневной заботой той, смысл жизни которой был рожать землю и детей, стало лишать умерщвлять людей.
Мне снова пришли на ум слова Идзанами: «Небо и земля. Мужчина и женщина. Жизнь и смерть. День и ночь. Свет и тьма. Светлое начало и темное. Почему всего стало по паре? Да просто одного было недостаточно. В какой-то момент стало ясно, что только когда две части сливаются воедино, рождается что-то новое: что ценность одного проявляется, когда есть противоположная ценность, и от того, что есть обе ценности, рождается смысл».
После смерти из двух ценностей Идзанами досталась только «темная» часть. Земля, женщина, смерть, ночь, тьма, темное начало и скверна. Может быть, это и покажется дерзостью с моей стороны, но разве это не напоминало мою жизнь? Мне, которой на острове Морской змеи была уготовлена судьба «темного начала», которую посчитали за «скверну», были близки и понятны досада и гнев Идзанами.
Идзанами заговорила:
— Все правда в рассказе Арэ. Когда я решаю, кого лишить жизни, я перво-наперво убиваю жен Идзанаги. Расчет мой прост: со временем, увидев Идзанаги, люди будут знать, что пришла беда, станут его избегать и сторониться.
Хиэда-но-Арэ нахмурила тонкие брови:
— Госпожа, страшные слова вы говорить изволите.
Идзанами не удостоила ее даже взглядом.
— Что тут такого страшного? Пусть хотя бы осознает, что это он запер меня здесь, это он сделал меня богиней в мире мертвых.
