— Мать плохо себя чувствовала.
— Да еще и Намима погибла, бросившись в море. Видимо, невмоготу ей было быть мико тьмы.
— Не смогла смириться со своей участью.
Услышав эти слова, я взмыла в воздух, напрягая последние силы, и зависла прямо перед лицом Махито. Заметив меня, Камику помрачнела.
— Эту осу я уже видела вчера. Я ее пыталась прихлопнуть, но, видимо, она выжила.
— Хм, и в Амиидо я ее видел. Эта оса опасная. Таких на острове и не было никогда.
В то самое мгновение, когда Махито попытался схватить меня, я решительно впилась ему жалом между бровей. И закричала: «Предатель!»
Махито рухнул на землю с изумленным выражением на лице. Казалось, он услышал мои слова. Потом закричала Камику. Потом я, преисполненная гнева, испустила последний вздох.
Я лежала перед дверью в подземный дворец. В одно мгновение с переполненного солнцем острова Морской змеи я попала в темное холодное царство мертвых. Все случилось, как говорила Идзанами. Пришла ли я в уныние? Не скажешь лучше. Узнав об истинных намерениях Махито и его предательстве, душа моя превратилась в кусок льда. «Теперь-то царство мертвых для меня самое подходящее место», — подумала я.
— Намима, с возвращением.
Открылась дверь, и появилась Идзанами.
Я поднялась с земли и поклонилась.
— Здравствуйте! Я вернулась. Госпожа, я побывала в мире живых, и теперь душа моя спокойна. Я признательна вам за заботу.
— Намима, не говори того, чего нет у тебя на душе, — горько усмехнулась Идзанами. — Я уверена, что тем, кто увидел блеск жизни, мучительно возвращаться сюда.
— Нет, госпожа Идзанами. Теперь я знаю это по собственному опыту. Ведь госпожа предупреждала меня, что лучше не знать, что происходит в мире живых после смерти. Это я была неразумна. Позвольте мне и впредь служить вам верой и правдой.
Идзанами кивнула и широко распахнула двустворчатую дверь во дворец.
— Что ж, входи. Тебя ждет сюрприз.
Что бы это могло быть? Наклонив голову набок, я вслед за Идзанами зашла в подземный дворец с высоченными колоннами. Из тени одной из них вышла высокая мужская фигура, одетая в белое кимоно. Увидев мужчину, я остановилась. Мне не хотелось верить собственным глазам. Я не могла сдвинуться с места.
— Что с тобой, Намима? — обернулась Идзанами. — Это же Махито.
— Но почему Махито оказался в Ёми-но-куни? Разве, госпожа, вы наслали на него смерть?
Дрожа, я бросилась Идзанами в ноги. Я испугалась, что моя ненависть, сильная настолько, что мне хотелось убить Махито, передалась Идзанами.
— Что ты такое говоришь? Это ты его убила, Намима, — тихо ответила Идзанами.
Изумленная, я подняла голову. Неужели Махито умер от моего укуса? Оставил Камику и детей? Что же я наделала!
— Неужели я его убила, госпожа?
— Так и есть, яд у осы сильный. Обычно от таких, как Махито, остаются лишь парящие души, но этот уж больно чем-то опечален. Вот и попал сюда в том виде, что был при жизни, — сказала Идзанами и удалилась в свои покои.
Махито со скучающим, печальным выражением лица смотрел вверх, на тающий во мраке потолок.
— Махито!
Услышав свое имя, Махито опустил взгляд и посмотрел на меня. Взгляд его ничего не выражал.
— Я — Намима. Ты что, не помнишь меня?
— Намима? — Махито посмотрел на меня отсутствующим взглядом… и покачал головой.
— Имя я где-то слышал, но не помню где. Извините, — сказал Махито и отвернулся. Вид у него был растерянный и беспомощный.
— Мы с тобой были женаты, и я в лодке родила девочку. Мы ее назвали Яёи. А потом ты меня убил, и с тех пор я здесь, — с отчаянием в голосе сказала я. У меня аж в глазах почернело, так я была потрясена. Как Махито может не помнить меня? Но Махито лишь медленно покачал головой.
— Когда же это случилось? Неужели я тебя убил? Не помню. И к тому же Яёи моя младшая сестра.
— Да нет же. Яёи наша дочь. Я — младшая сестра Камику, мико Страны Тьмы.
Похоже, Махито не понимал, о чем это я.
— Камику — моя жена, мико Страны Света. Мико Страны Тьмы была госпожа Наминоуэ.
— А после госпожи Наминоуэ — Намима. То есть я. Ты же навещал меня раз в несколько дней в Амиидо.
Но Махито меня не слушал.
— А где я? И почему я здесь один?
— Это Ёми-но-куни. Ты умер.
— Умер? Что-то произошло во время плавания несмотря на молитвы Камику?
Расстроенный Махито рухнул на колени на холодный каменный пол.
Похоже, он решил, что умер во время плавания. Меня охватило бессилие, и я потихоньку удалилась. В памяти Махито меня не существовало. Было это равнозначно тому, что моя любовь к Махито повисала в воздухе, и наше совместное прошлое исчезло. И не означало ли это, что меня вообще никогда не существовало? А ведь я уже было собиралась плача просить прощения за то, что убила его. До чего же все бессмысленно! Душа моя все глубже и глубже погружалась во тьму подземного дворца.
Меня всегда тяготило то, что Идзанами ежедневно лишает жизни тысячу человек. Мне казалось, что я выше этого. А сама ужалила ядовитым жалом Махито, которого по-прежнему любила, несмотря на то, что он убил меня. И разве Махито, став духом, не продолжал любить Камику? Уж если душа Махито, навеки разлученная с Камику, не может упокоиться с миром из-за чрезмерной душевной опустошенности, то что уж говорить о моей душе, которой уж точно никогда не обрести покой.
К тому же я познала еще одно разочарование: убив Махито, мои ненависть и гнев не исчезли. Чувство обиды, однажды воспламенившись, не исчезает без больших усилий. Как же мне быть? Неужели мне ничего не остается, как страдать, не сумев потушить огонь обиды даже после смерти Махито? Идзанами говорила, что люди отличаются от богов. Неужели Идзанами не мучается так, как мучаюсь я? Не зная, как поступить, я невольно обратила взор на дверь, за которой скрылась Идзанами. Дверь была плотно закрыта. Как и сердце Идзанами.
Глава 4
ПОИСТИНЕ, ПРЕКРАСНАЯ ЖЕНЩИНА!
Корабль резво идет на полных парусах, рассекая волны. Якинахико стоит на носу корабля, глядя вперед. На его левой руке сидит ястреб-тетеревятник. Рядом ожидает Унаси, молодой помощник. Гребцы, суетящиеся на палубе, с почтением смотрят на Якинахико, лица у них довольные — наконец-то корабль поймал ветер. Якинахико и ястреб на носу судна смотрятся совсем как боги-защитники.
Ветер дует на славу. Судно, прибавив скорость, рассекает морские просторы. Мачта постоянно скрипит, и скрип этот, похожий на крик, режет слух. Ястреб выпячивает грудь навстречу сильному морскому ветру, и кажется, будто он летит по небу.
— Унаси, удивительная это вещь, корабль, — обращается Якинахико к помощнику, тихонько поглаживая пальцем острый клюв ястреба.
