— Хорошо, если так, — пробормотал Якинахико и стал одеваться. Тут он заметил, что Унаси с недоумением рассматривает его правую руку. Он явно был удивлен, что на тыльной стороне ладони, там, где была рана от когтей Кэтамару, не осталось и царапины. Якинахико поспешно спрятал правую руку. Унаси же пал ниц и с дрожью в голосе спросил:
— Господин, кто вы такой?
— Что, не похож на человека из этого мира?
Унаси продолжал лежать распростертым на земле.
— Не знаю. Знаю только, что с таким прекрасным человеком, как вы, мне раньше встречаться не приходилось. Вероятно, ваши познания превосходят человеческие.
— Боишься ли ты меня? Похож ли я на монстра?
Унаси медлил с ответом, но в конце концов произнес:
— Нет, вы не страшный. Просто… — и прикусил язык.
— Что просто? — переспросил Якинахико, и Унаси ответил:
— Просто мне очень жаль, что я не такой человек, как вы. Я хочу сказать, что среди людей нет таких выдающихся, как господин Якинахико.
— Скажи мне, Унаси, что ты почувствовал, когда увидел мертвое тело Масаго-химэ?
Унаси ответил, не поднимая глаз:
— Мне просто стало очень грустно. Ведь даже тело такой красавицы как Масаго-химэ после смерти начинает гнить, как труп животного. Мне подумалось, что когда я умру, то и со мной произойдет то же самое, и не в человеческих силах избежать такой судьбы. Именно поэтому-то жизнь сама по себе так прекрасна.
«Вот оно как. Значит, вот что думает человек, неспособный избежать смерти, — подумал Якинахико. — А каково было умирать Идзанами будучи богиней?» — вспомнил он о покойной Идзанами, чего с ним давно не случалось.
Похоже, начался отлив. Запах моря усилился. Наверное, и в пещере на утесе морской ветер подул сильнее и унес вдаль запах тлена, исходивший от тела Масаго-химэ. Настроение у Якинахико немного улучшилось, и он поинтересовался у Унаси:
— Унаси, тебя что-то беспокоит? Ты уже несколько раз пытался что-то спросить у меня, да так и не решился. Не стесняйся, спрашивай!
Унаси поднял загорелое молодое лицо и посмотрел прямо в глаза Якинахико:
— Хорошо. У вас, господин, было много жен. Я уже давно наблюдаю, как, куда бы мы ни приехали, вы всегда на новом месте женитесь на красивых женщинах. И в какой-то момент я догадался, что для вас это как работа, будто миссия у вас такая. Но в последнее время я заметил кое-что страшное.
— Что же?
Якинахико посмотрел на испуганное лицо Унаси. Неужели то, что он не стареет? Или же что раны на нем быстро заживают? Что бы это ни было, вечная молодость для простого смертного, постоянно меняющегося на протяжении всей жизни, наверняка выглядит чем-то зловещим. Якинахико уже стал думать, как он будет обороняться от нападок Унаси, но ответ слуги стал для него полной неожиданностью.
— Многие женщины, что рожают ваших детей, неожиданно умирают. Вы никогда не возвращаетесь туда, где уже побывали, поэтому и не замечали этого, а до меня несколько раз доходили слухи. Например, слышал я, что Куро-химэ с острова Ава, Кариха-химэ с Модзуно, да и многие другие умирали после родов. Почему так происходит?
Якинахико и в голову это не приходило, он не знал, что ответить.
— Я ничего об этом не слышал, — только и смог промолвить он. — И Куро-химэ, и Кариха-химэ мертвы?
Унаси посмотрел на хозяина своим умными глазами.
— Да. К сожалению. Слышал я, что они умерли совершенно неожиданно. Потому-то я и беспокоился за жизнь Масаго-химэ, все время справлялся, все ли у нее в порядке.
— Вот оно что! А я-то думал, ты все принимаешь так близко к сердцу потому, что ты ее как-то особенно любил. Масаго ведь была прекрасной женщиной.
— Это так. Она была прекрасна, — кивнул головой Унаси. — Я за нее беспокоился, но надеялся, что сия чаша ее минует, так как жила она далеко от Ямато. Но раз уж и до Масаго-химэ смерть добралась, то значит, это преследует вас, господин. Когда я задумываюсь, что бы это могло быть, мне становится жутко.
— Что же это может быть, Унаси?
Заходящее солнце почти исчезло, и на мгновение море на западе стало багряным. Якинахико подумал, что прежде чем на землю опустится ночь, им нужно идти в деревню, но ноги его не двигались. Унаси нерешительно произнес:
— Господин, может, вы на себя навлекли чью-то обиду?
— Кто знает. Может, и навлек.
Якинахико опустился на белый камень и вздохнул. Вспомнились ему слова, которыми обменялись они при расставании с Идзанами:
«Возлюбленный мой, Идзанаги! Что же ты наделал! Если сделаешь ты, как сказал, то вот тебе мое решение. Буду я впредь ежедневно лишать жизни через удушение тысячу подданных твоей страны…»
И ответил Идзанаги на эти слова Идзанами:
«Возлюбленная моя, Идзанами! Если ты так поступишь, то буду я ежедневно возводить полторы тысячи домов для рожениц, чтобы ежедневно рождалось полторы тысячи новых жизней».
Впоследствии Идзанаги, сбежавший от Идзанами, смыл с себя грязь царства мертвых и родил богиню Аматэрасу, а затем принял человеческое обличие, став Якинахико, и путешествовал по Ямато, и плодил детей от разных женщин. Если причиной смерти всех женщин, что стали женами Идзанаги, была обида Идзанами, то выходит, что в конечном итоге смерть оказалась сильнее. Якинахико больше не хотел лишать жизни своих жен.
Ему стало тяжело на душе.
— Унаси, что было, то было. Мне навсегда придется смириться со своей судьбой: я нахожу женщину, она рожает потомство и умирает. Если любишь женщину, то ее смерть — большое горе. Поэтому я не могу себе позволить любить. Моя миссия — плодить детей.
Якинахико считал, что ему ничего не остается, как смириться со своей судьбой.
— Что вы имеете в виду? Дозвольте мне спросить, почему вы так думаете? Я вырос, прислуживая вам, господин. Для меня вы как отец, даже нет, как Бог. Встретившись с вами в двенадцать лет, я был очарован широтой вашей души. Все это время я жил в надежде, что когда-нибудь хоть немного стану похожим на вас. Я хочу понять и разделить с вами все страдания и печали. С вами, господин, я готов принять все: и ужасное, и удивительное, что не поддается пониманию человеческого разума.
Говоря это, Унаси весь трясся будто от страха. В этот момент загремел гром и пошел дождь. Наверное, дождь попал и в гроб Масаго-химэ, смывая плоть с ее тела. Промокший насквозь Якинахико бросил взгляд на пещеру, которая теперь выглядела лишь темным отверстием в утесе.
— Прошу вас, расскажите мне все. Умоляю вас, — крикнул Унаси, пытаясь перекричать гром. Якинахико посмотрел на Унаси.
— Что ж, слушай. Только, чур, не удивляться.
— Ни за что.
Унаси стиснул зубы.
Ливень прекратился. Стало свежо, будто дождь отмыл воздух. Ночное небо прояснилось, и на нем появилась яркая желтая луна. Рассказав Унаси о том, как он был богом Идзанаги и об их ссоре с Идзанами, опустошенный Якинахико присел на камни и уставился на луну. Унаси не двигался, все еще лежа ничком на песке. Юноша молчал. Возможно, его потрясли слова, которыми обменялись Идзанами и Идзанаги при расставании. Наконец Унаси поднял мокрое от слез лицо.
— Выходит, господин, что это богиня Идзанами из царства мертвых душит ваших жен?
— Не знаю.
