Вера впервые держала такие карты, хотя, конечно, слышала про них и даже кое-что читала… Но одно дело читать и совсем другое — держать в руках…
— А теперь закрой глаза и представь своего сына и как можно ярче… — продолжала выдвигать новые требования ворожея.
— Ну, что, представила? — спросила она же через пол-минуты.
— Да, представила, — подтвердила Вера.
— А теперь вытащи из колоды, но не открывая глаз, три любые карты и по очереди дай мне…
Вера снова послушно согласилась…
— Ну, а теперь открой глаза и смотри! — в голосе волховницы чувствовалось восторженное торжество.
Прямо перед глазами Веры в один ряд лежали три карты. На левой была изображена девушка в богатом облачении, сидящая на троне, в головном уборе, украшенном рогами. На средней карте красовалась рука, сжимающая устремленный вверх меч, увенчанный короной с листьями. Наконец, на правой карте также оказалась женщина, то ли гладящая, то ли взнуздывающая льва…
— И что это значит? — Вера едва понимала восторг гадалки.
— Что? Неужели не ясно??? Тут же все очевидно! — недоумевала Майя.
— И что? — Вера сердилась на собственную безграмотность в картах Таро, но она действительно едва ли понимала смысл выпавшей комбинации.
— Ладно, поясню! — смилостивилась ворожея. — Вот это, — она почему-то начала с центральной карты, — «туз победы», символизирует силу, удачу, успех в тяжелом единоборстве, иногда — всемирную славу и известность. Вот эта дамочка в рогатом шлеме Исиды — зовется «жрицей» или «первосвященницей», — выражает мудрую советчицу, но в сочетании с тузом мечей — божественную помощницу, возможно, из иного, запредельного мира… А вот эта девица со львом называется «Сила»… Тут, я думаю, комментарии излишни, хотя надо уточнить, что в ней есть два аспекта — соблазнение и подчинение… Все бы ничего, но все вместе они образуют такую гремучую смесь, что и говорить страшно… А кто твой сын?
— Сережа-то? Студент философского факультета, в Москве учится, в МГУ, — с толикой гордости за единственного отпрыска поведала Вера.
— Философ, значит? М-да… Странно, — Майя призадумалась и, кажется, не на шутку. — А по картам выходит успех на военном поприще… А вот эти две девушки — его помощницы… Одна из них едва ли не богиня, а вторая… вторая тоже не рядовая… Да, ну и чудеса…
Гадалка встала, достала сигарету и, закурив, пояснила:
— Сделаем небольшой перерыв, минут на десять — мне надо собрать энергию! А ты не куришь?
— Нет, но… раз уж ты закурила…
Майя протянула ей пачку «Мальборо», любезно поднесла зажигалку — зажигать сигареты от магических свечей она, конечно, считала святотатством…
Когда перекур успешно завершился, цыганка снова уселась за стол:
— Деньги принесла? — неожиданно спросила она.
— Да, конечно… А сколько надо? — поинтересовалась гостья.
— Двадцать! — Майя назвала только цифру.
— Двадцать тысяч? — переспросила Вера, удивившись малости затребованной суммы.
— Нет, двадцать долларов! Я рубли не беру! — пояснила Майя.
— Так мало? — снова удивилась богатая клиентка.
— Да, давай деньги и уходи! — в голосе Майи внезапно появилась неожиданная твердость.
— Как? А как же… — Вера терялась, не зная, как назвать то, за чем она приехала.
— Тебе лучше уйти, Верочка Сергеевна, и оставить всё как есть! — жестко ответила ворожея.
— Так ты отказываешь мне в помощи? — поспешила уточнить Вера.
Майя лишь согласно кивнула головой…
— Но почему? — Вера не хотела успокоиться, не спешила остановиться.
— Отпусти его. Так будет лучше. Для всех! — советовала волховница.
Ничего не сказав, Вера решила прибегнуть к последнему средству — выложила на стол деньги — тонкую пачечку стодолларовых купюр:
— Здесь три тысячи! Только помоги! Прошу тебя! — и неожиданно и для самой себя, и для Майи, бросилась на колени, обхватила слегка опешившую цыганку за талию, стала целовать ей руки…
— Я люблю его, люблю! Больше жизни люблю! Пусть он будет со мной! Оставь его мне! Помоги, помоги, прошу тебя! — упрашивала женщина, вмиг потерявшая большую часть и гордости, и достоинства.
— Если любишь — отпусти! — снова твердила цыганка. — Так будет лучше!
— Отпустить? К ней? — Вера подняла заплаканное лицо. — А я, что будет со мной? Мне же только сорок лет, а я буду внуков нянчить? Да я лучше умру! Умру, понимаешь! Прошу, помоги, сделай что- нибудь…
И Майя сломалась… Она понимала, что едва ли серьезно рискует, ведь бумеранг за пробужденное зло вернется не к ней, а к этой дуре, не понимающей, что творит. А её наказание если и заденет, то лишь по касательной, самым краешком, не глубоко и не сильно… А вот такой гонорар ей едва ли кто предложит в ближайшее время! Она бросила взгляд на тонкую пачку зеленых купюр, бездвижно лежавшую на столе! Три тысячи — солидная сумма, особенно в эпоху галопирующей рублевой инфляции и непрерывного роста цен… Кватиру в Святогорске можно купить… А ей надо дом доводить до ума — отделочные работы начинать — семья-то большая, а жить в такой хибарке очень уж тесно…
— Хорошо! Говори, чего хочешь! Но только прямо, четко и ясно! — потребовала колдунья, отодвигая от себя прилипшую Веру
— Хочу, хочу… — вставая с колен, Вера медленно собиралась с мыслями, — хочу, чтобы она забыла его, чтобы он стал ей противен, а она — ему! Только и всего!
— Двойной любовный отворот!? — риторически спросила гадалка, и, не дожидаясь ответа, скептически помотав головой, продолжила: — Это не в моих силах и… никто не сделает… если только Он! — и ворожея возвела карие колдовские очи к небу, одновременно воздев указательный палец.
— Но почему? — удивилась Вера.
— Почему? Слишком сильно она его любит, и энергия её любви настолько сильна, что нет средств её разрушить!
— А он её? — всё допытывалась гостья то ли истины, то ли правды, уже забыв, что не только задавала этот вопрос в начале сеанса, но и получила на него четкий и ясный ответ.
— Он? — Майя в который раз вгляделась в фото генерала: — Пока нет, но он в пути, его любовь растет день ото дня и скоро, очень скоро он будет грезить о ней днём и ночью, не сможет без неё ни дня…
— Гад! — чуть не крича выпалила Вера. — И что же делать?
— Пока мы можем его остановить. Я сделаю отворот на него, и он про неё забудет! Достаточно? — спокойно предложила цыганка.
— И она станет ему отвратительна? — воскрешая на лице улыбку надежды, поспешила уточнить клиентка.
— Да, конечно… — подтвердила ворожея. — Приступим?
Вера лишь согласно покачала головой…
Майя положила фотографии влюбленных лицевой стороной вверх и, не спуская глаз с обоих портретов, начала громко и спешно что-то шептать на своем причудливом языке… Закончив читать заговор, волховница откуда-то из-под стола вытащила бумажку — точно такую, на какой обычно пишут записочки в наших храмах, — намалевала на ней размашистым почерком несколько слов, которые Вера, конечно же, не разглядела, затем положила на листок волоски жертвы — обнаруженные обманутой женой на сиденье их «Мерседеса», заботливо собранные и предусмотрительно взятые с собой, — быстро скомкала листок, подожгла от свечи и бросила прямо на лежащее справа зеркальце…
Когда бумага догорела до тла, Майя, попутно измельчив пепел, аккуратно ссыпала его на другую такую же бумажку, медленно сложила листок сначала углами к центру, потом вдвое, и еще раз вдвое, и,
