стиле. В одной из лавок она набрела на набор резных деревянных подставок для яиц — идеальный подарок тебе Ли, утренняя трапеза которой неизменно состояла из пары вареных яиц с тостами.
Начало смеркаться, и Мелоди подумывала уже о возвращении в Этель, как вдруг сосущее чувство под ложечкой властно напомнило ей, что за всей суматохой сегодняшнего дня она совсем позабыла об обеде и ужине. Однако перспектива ужинать в одиночестве в гостинице или — того хуже — в тягостном обществе Брэда и Лесли не привлекала ее вовсе.
Медленно и неохотно брела она назад к машине и, проходя мимо маленького, уютного ресторанчика, ни с того ни с сего решила вдруг остаться ужинать здесь, в Оберамергау.
Едва открыв тяжелую дубовую дверь, девушка поняла, что интуиция ее не подвела. В ресторанчике царила атмосфера дружеского застолья, то там, то тут со столиков раздавались тосты и приветствия — местные жители отдыхали. Воздух сотрясали взрывы жизнерадостного смеха. Приветливая хозяйка, довольно бегло говорящая по-английски, усадила Мелоди за столик рядом с пылающим камином. Хотя день был довольно теплым, с наступлением темноты резко похолодало, поэтому жаркий огонь был как нельзя кстати.
Девушка сделала заказ и откинулась на спинку стула, медленно отхлебывая местное вино из стакана и украдкой наблюдая за посетителями. Ей нравилось их по-товарищески непринужденные отношения, несмотря на то, что происходящее за соседними столиками было понятно ей лишь в общих чертах. Поданный ужин оказался просто великолепен, охотничьи колбаски — ароматными и сытными. Допивая свой стакан вина, Мелоди заметила, что несколько молодых людей за ближайшим столиком многозначительно поглядывают в ее сторону. Наконец один из них — высокий, загорелый блондин с фигурой горнолыжника — встретился с ней взглядом и улыбнулся, а когда девушка улыбнулась в ответ, он поднялся со своего места и подошел к ее столику.
— Вы американка, — произнес он скорее утвердительно, чем вопросительно.
— Да, я из Нью-Йорка.
— Одна здесь?
Давно укоренившаяся привычка быть крайне осторожной мгновенно сработала, и, несмотря на откровенное дружелюбие, светившееся во взгляде незнакомца, Мелоди после недолгого колебания сдержанно ответила:
— Сегодня вечером — да. А вообще я работаю неподалеку на пару с моим другом. Он сейчас в гостинице, в Этеле.
— Красивую леди нельзя оставлять одну… никогда, — заявил он вдруг чрезвычайно серьезно, отчего Мелоди густо покраснела. — Не хотите ли присоединиться к нам? Друзья мои будут рады случаю попрактиковаться в английском, а я — составить прекрасной даме компанию на сегодняшний вечер.
— С удовольствием, — ответила девушка, совершенно забыв о своих первоначальных опасениях. И откровенная радость, изобразившаяся на лице незнакомца при ее согласии, польстила ей.
После того как Мелоди представили остальной компании, все стали настойчиво уговаривать ее попробовать местного пива.
— Петь надо обязательно со вкусом пива во рту! — приводили они свой довод.
— Петь?!
— Разумеется! — с энтузиазмом вмешалась в разговор пухленькая девушка лет восемнадцати. Ее золотистые волосы были заплетены в косы и закручены в две баранки. — Скоро придут музыканты и певец. Мы все будем подпевать. Немцы петь любят!
— И пить тоже! — подхватил новый приятель Мелоди.
Он уже успел представиться как Ханс Бринкерхоф — лыжник, как уже догадалась сама Мелоди по его крепкому мускулистому телосложению. Он входил в сборную Германии по горнолыжному спорту, участвовал в зимних Олимпийских играх и объездил весь мир, участвуя в лыжных соревнованиях. А теперь работал инструктором на ближайшем горном курорте.
— А, так вот где вы так здорово выучились говорить по-английски! — высказала предположение Мелоди.
— Нет, но там мне весьма пригодились мои знания, полученные гораздо раньше. Дело в том, что в Германии все студенты учат хотя бы один иностранный язык. Я изучал английский и французский. Не то чтобы я бегло говорю на каком-нибудь из них, но для общения мне вполне хватает.
— Как жаль, что в детстве я не выучила ни одного иностранного языка! — посетовала Мелоди. — Живя в Америке, хорошо владеть иностранным языком вовсе не обязательно, а теперь, когда я стала старше, выучить его гораздо сложнее. Разумеется, если надо сделать заказ в ресторане, спросить дорогу на вокзал или снять номер в гостинице, я худо-бедно справляюсь. Однако если мне понадобится когда-нибудь объясняться по более сложному поводу, останется надеяться только на чудо!
Неожиданно их разговор прервался давно обещанным приходом музыкантов, и слова потонули в мощном хоре поющих голосов. В воздухе витал пивной дух, а посетители с воодушевлением распевали застольную песню, по-видимому, самую здесь любимую. Ханс шептал ей слова на ухо, а она пыталась подпевать: все смеялись над ее забавным произношением. Однако, когда песня кончилась, все дружно оценили ее героические усилия. Бурная народная музыка все гремела и гремела, пиво лилось рекой, и Мелоди полностью погрузилась в дружескую атмосферу вечера и попала под чары голубых глаз Ханса, излучающих удивительную теплоту.
Когда она наконец взглянула на часы, было уже около полуночи. И хотя Брэд обещал, что завтра утром они работать не будут, ее все равно испугало то, как быстро пролетело время!
— Я должна возвращаться в Этель, — объявила она разочарованному Хансу.
— Ну ладно, тогда я провожу тебя до машины, — предложил он.
Когда Мелоди попыталась узнать, какова ее доля в расходах на выпивку и угощение, Ханс протестующе замахал руками.
— Тебе не о чем беспокоиться! Я сам позабочусь обо всем.
— Но, Ханс, это лишнее!
— Я так хочу, — решительно окончил он спор.
По дороге к автомобилю Мелоди разглядывала звезды, которые казались ей здесь гораздо ярче, чем дома, в Нью-Йорке, где их затмевало сияние неоновых реклам и уличных фонарей. Наконец она сказала Хансу:
— Спасибо тебе за удивительный вечер! Он запомнится мне навсегда.
— И мне тоже, Мелоди, — ответил молодой человек, с нежностью глядя в ее лицо. — Ты очень красивая, — тихо добавил он, едва касаясь губами ее щеки. — Мне хотелось бы опять с тобой встретиться. Ты у нас надолго?
— Думаю, что пробуду еще несколько дней.
— Тогда я просто обязан максимально использовать отпущенное мне время. Ты завтра свободна?
— Точно не знаю. Утром мы, вроде бы, не работаем, но Брэдли ничего не говорил о вечере.
— Тогда я навещу тебя за завтраком, и мы уточним план на день. Хорошо?
Мелоди никак не решалась дать свое согласие, но в глазах Ханса стояла такая мольба, что она не могла отказать ему. И в то же время ей не хотелось особенно развивать знакомство, поскольку несмотря на откровенное и восхищенное ухаживание Ханса, весь вечер ее неотступно преследовал образ Брэда.
Это же глупо, думала она, стараясь трезво взглянуть на вещи. У Брэда есть Лесли. И у меня нет никаких оснований отказывать Хансу в свидании.
Отбросив наконец, сомнения, она произнесла:
— Отлично. Приезжай утром. Примерно к девяти часам я буду знать свое расписание на день.
Ханс буквально расцвел:
— Прекрасно! Увидимся утром. Послушай, а может, все-таки отвезти тебя сейчас домой? А то еще заблудишься на наших дорогах… с непривычки.
— О, не беспокойся! Я прекрасно знаю дорогу назад.
Час спустя, окончательно заплутав после того, как она проехала нужный поворот, Мелоди с сожалением вспомнила этот разговор и свою самоуверенность. Погрузившись в размышления об отношениях Брэда и Лесли, а также о своем, может быть, слишком многообещающем поведении с Хансом, она начисто
