следа. Беовульф увидел в глазах ее свое отражение. Зрачки его расширились, глаза потемнели.
— Ты отнял у меня сына, — шептала она ему в ухо. — Ты должен дать мне сына, храбрый тан, Пчелиный Волк, первенец Эггтеова. Останься со мной. Люби меня.
— Я знаю, кто ты, — бормотал Беовульф, весь погруженный в нее, потерянный, проглоченный ею заживо. Он таял, как расплавившийся Хрунтинг, таял, растворенный магией и дурманом, текущим в ее жилах.
— Ш-ш-ш, — шептала она и гладила его лицо. — Не бойся. Ты не должен меня бояться. Люби меня… Я осыплю тебя богатствами. Ты станешь величайшим из живших на земле королей.
— Врешь, — выдохнул Беовульф, и выдох этот стоил ему напряжения всех оставшихся сил. Выдох этот отдавался смертной судорогой, отзвуком себя самого. Он силился припомнить, что привело его в это логово нечистой силы. Пытался вспомнить голос Виглафа, вид покойников, свисающих со стропил Хеорота, вопли женщин. Но эти обрывки памяти мелькали где-то в отдалении, в тени, они не в состоянии были отвлечь его от демоницы.
Морская нимфа охватила пальцами золотой рог, его награду, другой рукой обняла Беовульфа и притянула к себе, целуя его грудь, шею.
— Клянусь тебе, пока рог этот останется у меня, быть тебе королем данов. Я не вру. Я всегда выполняла свои обещания и всегда буду их выполнять.
Она отобрала у него рог, и он ничем не мог ей воспрепятствовать. Она обняла его еще крепче.
— Сильный, мощный… всемогущий. Все склонятся пред тобою. Будут служить тебе верно, до самой смерти. Обещаю.
Кожа ее потела золотом, глаза ее въедались в его душу. Беовульф вспомнил заплыв с Брекой, вспомнил русалку, которую он принял за вестницу валькирий…
— Клянусь… — шептала русалка.
— Я помню тебя.
— Да. Ты помнишь.
Ее губы нашли его рот, и все, чего он желал в этот миг, — чтобы поцелуй этот длился вечно.
14 Герой
Прошел примерно час, как начало светать. Беовульф вынырнул из путаницы корней над входом в грот, замер на мгновение, ощущая течение воды, устремляющейся навстречу ему, в горло дракона, струящейся в глубины, в драконье нутро. Белая дымка лениво шевелилась, поднималась над озером, названным Вёрмгруф, Драконова могила, в честь победы Беова. Сначала Беовульф подумал, что он один тут, что Виглаф оставил его и уехал с Унфертом назад в Хеорот, сообщить королю о неудаче и неизбежном возвращении разгневанной нимфы. Но вот послышались шаги, и он увидел Виглафа, быстрым шагом идущего к нему по берегу.
— Ага, попался, негодник, — крикнул обрадованный Виглаф. Глаза его выдавали облегчение и многие бессонные часы. — Я уж думал, ты махнул вплавь домой без меня.
— Да уж, совсем было собрался, — вялым голосом откликнулся Беовульф, шлепая по воде навстречу. Он уронил на берег тяжелый мешок и выбрался сам, сел рядом. Снаружи было холоднее, чем в пещере, и Беовульф ожесточенно тер ладони, чтобы согреться.
— Я считал, что ты утонул, — продолжал Виглаф. — Деревья говорят, что ничего подобного, что тебя сожрали. Одна ворона утверждает, что ты заблудился и помер со страху.
— А я вас всех надул.
— Чего от тебя еще ожидать!
Виглаф присел на корточки, покосился на мешок.
— Сделано?
— Сделано.
Виглаф облегченно вздохнул.
— Только вот обратно пешком придется тащиться. Ты ведь Унферту велел ждать до первого света.
— Да, слегка ошибся. Да ладно, прогуляемся. Удивим их. Уж Унферт-то им понарасскажет всяких ужасов.
— Прогуляемся. Только я это не понесу. — Виглаф кивнул на мокрый мешок.
— Ты совсем старухой стал, Виглаф.
— Сколько там еще монстров?
— Все улажено. Хеорот в безопасности.
— И мы можем отчаливать?
— Если ничего лучше не придумаешь.
Беовульф встал, глядя на озеро и раздумывая, сможет ли Виглаф снова выбить огонь, загорится ли снова вода, как рассказывал Агнарр, и найдет ли пламя путь в чрево чудовища.
— Пошли, что ли, — дернул его за рукав Виглаф. — Если повезет, до ночи успеем.
— Если повезет, — согласился Беовульф. И они двинулись от озера по топи, по лесу, по пустошам…
И действительно, еще не село солнце, как двое усталых гаутов переступили порог Хеорота. Они застали в зале короля с королевой и нескольких оставшихся в живых танов королевской службы. Покойников уже удалили со стропил, частично навели порядок, но кровь еще оставалась во многих углах. И тяжкий запах висел еще в зале, запах бойни.
— Чудо! — воскликнул король. — Унферт рассказал…
— Он ничего другого и не мог рассказать, государь, — ответил Беовульф, развязал мешок и вывалил на пол голову Гренделя, тяжко бухнувшую о доски, прокатившуюся еще два шага и замершую у подножия трона. Его выпученные глаза смотрели в никуда, ничего не видели. Вспухший язык вылезал изо рта, частично прикрывая желтые расколотые клыки.
Вальхтеов побледнела и отвернулась.
— Он мертв, государыня, — успокоил Беовульф. — Не бойся его лица, ибо вреда от него больше не будет. Покончив с его матерью, я снял голову монстра, дабы убедить всех, что опасность миновала.
— Опасность миновала, — вторил Беовульфу Виглаф. — Господин мой, верный слову своему, освободил вас от врагов.
Хродгар перевел взгляд с Вальхтеов на Унферта, затем на Беовульфа и снова на отрубленную голову.
— Значит, наше проклятие… наше проклятие снято? — спросил он, покосившись на Вальхтеов.
— Пред тобою неоспоримое тому доказательство, государь, — подтвердил Беовульф, ткнув голову носком сапога. — Я выследил мать монстра в ее гнусном логове, глубоко под землею и водою, и мы с нею бились. Всю ночь сражались мы с нею. Она сильна и жестока, битва могла завершиться ее победой. Но норны, ткущие нити судеб под сенью Мирового Ясеня, решили иначе. И я вернулся под кров твой победителем.
Таны короля Хродгара издали приветственный вопль. К их возгласу присоединились присутствующие в зале женщины.
— Сын Хальфдана, — продолжил Беовульф громко, чтобы все слышали, — господин скильдингов, заверяю, что отныне ничто не обеспокоит сон твой. Опасности для твоего народа миновали.
— Отлично, — почти прошептал Хродгар. — Отлично.
Но Беовульф видел, что короля что-то беспокоило, что довольное выражение на лице его — лишь искусно скроенная маска. В глазах этих можно было заподозрить даже безумие. Беовульф взглянул на королеву Вальхтеов, но она отвернулась.
— Пятьдесят лет правлю я этой страною, землей данов. Защищал ее во многих войнах. Мечом, топором и копьем отражал нашествия кочевников. Полагал даже, что все беды позади. Но вот появился
