в действии «Указ Сто два»?
– И что же будет потом, когда его отменят? – спросил Гусев, закуривая. Ему было очень трудно изображать болвана-шерифа, не видящего дальше собственного носа, но он старался изо всех сил.
– Как раньше. Старая добрая система – прокуратура, Минюст, МВД. Конечно, с учетом накопленного опыта. Преступность в стране подавлена, остается поддерживать статус-кво. Давайте посмотрим в глаза реальности – АСБ как репрессивный орган свою задачу выполнило. На сегодняшний день существование Агентства просто теряет смысл. И, между прочим, рейтинг АСБ по данным социологических опросов начинает снижаться. Народ уже не считает выбраковку фактором стабильности. Даже наоборот – высказываются опасения, что в отсутствие настоящих уголовников АСБ начнет «охоту на ведьм». – Директор сокрушенно вздохнул, демонстрируя, как ему это все неприятно. – Согласитесь, такое положение вещей малоприятно для нас с вами, да и не идет на пользу стране в целом. Скажу вам по секрету: там, наверху, – директор показал глазами куда-то на потолок, – мнения разделились. Кое-кто полагает, что нас следует немедленно распустить, пока еще спад популярности Агентства не принял катастрофические формы. Но большинство, слава богу, считает, что мы должны, так сказать, подчистить хвосты. Поэтому годик еще, я так думаю, поработаем. Однако подготовку к расформированию Агентства приказано начать сейчас же.
– Как вы со мной... откровенно, – нашел подходящее слово Гусев.
– Это с вами. Есть мнение, что вы умеете глядеть правде в глаза, не отворачиваясь. Вот из таких людей, проверенных, надежных, думающих о будущем страны и чувствующих за него ответственность, и будет формироваться управляющее звено новой структуры. Так что мой вам совет, Павел Александрович, – соглашайтесь. Будущее именно за «конторами», как вы изволили выразиться. Бескомпромиссная война, которую Агентство вело в течение почти десятилетия, завершилась полной нашей победой. Настало время подумать о том, как адаптироваться к условиям мирного времени. Именно сейчас подумать и еще раз подумать. И принять единственно верное решение. Потом может быть поздно. Вы понимаете?
– Да, – кивнул Гусев. – В последнем вагоне на юг может начаться драка за полки.
Директор потер рукой подбородок. Гусев курил и ждал, хватит того на прозрачный намек или нет.
– Не совсем так, – сказал директор после короткого раздумья. – Я бы выразился определеннее. Но строго между нами. Вы понимаете? Строго. Впрочем, извините, не мне вас учить, что такое государственная тайна. Но вы тоже должны понять – меня никто не уполномочивал с вами делиться. Это, так сказать, моя личная инициатива. И от того, какие вы сделаете выводы...
«Так, – подумал Гусев. – Вот теперь все ясно. Теперь я понимаю, отчего старик так вытаращил глаза тогда на кладбище, когда я его спросил насчет отстрела выбраковщиков. Он просто ничего не подозревает. Чересчур велик и слишком инертен для того, чтобы войти в группировку, которая намерена заново поделить власть и собственность. Интересно, он воспринял мои предупреждения всерьез? Сомневаюсь. Но тем не менее старый хрен всегда старался меня защитить, даже когда опасность бывала гипотетической. Ведь сразу предложил исчезнуть из страны, тут же! А поняв, что я за границу не сбегу, решил хотя бы спасти меня от вероятной пули и капнул на мозги директору. А директор, оказывается, знает гораздо больше. И хочет сейчас на всякий случай прикрыть свою задницу. Ведь неизвестно, кто еще одержит верх в кремлевских разборках, – а директор раздолбая Пэ Гусева в любом случае прикарманит. И радостно сдаст его победившей стороне.
В одном директор прав – АСБ ликвидируют. Агентство свое отработало. И слава богу, наверное. Хватит. Еще годик на маршруте, и Пэ Гусев окончательно сойдет с ума. Пора завязывать.
Но главный вопрос даже в другом – кто и как именно будет распускать АСБ. Может, действительно забежать в Кремль и рассказать, как тут со мной директор откровенничал? Предупредить старика, что он не видит заговора под самым носом? Старик действительно очень сдал в последнее время. Да нет, глупости. Я и так дал ему более чем достаточно информации к размышлению. А у него-то самого хватает возможностей докопаться до истины. То же самое Агентство натравить на кого следует. Полчаса элементарного психотропного допроса – и вся правда на поверхности».
– Что? – переспросил Гусев, возвращаясь к реальности. – Ну, что вы там бормочете?
Директор опешил. Перед ним сидел неожиданно другой Гусев, совсем не тот, который только что мялся, делал большие глаза и разыгрывал из себя безответственного папенькиного сынка. Этого Гусева, настоящего, хорошо знали подонки, которых он «прихватывал» на маршруте. Но директор, разумеется, нет. Да и не предполагал даже.
– Говорите что хотели, – приказал Гусев. – Ну?!
– Э-э... – протянул директор. – Однако. Ну, в общем, я хотел пояснить, что тот самый вагон, как вы очень хорошо сказали... Конечно, в нем может оказаться тесновато. Но я не исключаю возможности... Что его просто отцепят от поезда.
И посмотрел Гусеву в глаза – кристально честным взглядом человека, который выдавил-таки из себя ровно столько правды, сколько был в состоянии.
«Вам что-нибудь известно о времени отправления поезда?» – чуть было не ляпнул Гусев, но удержался. Это был бы уже перебор. Директор на такие откровения не пошел бы. Да и не знал он, наверное, деталей. В самый последний час ему позвонят и скажут – начинай. И всемогущее АСБ начнет «самоочищаться» от неуправляемых и опасных ветеранов, неспособных «поглядеть в глаза реальности». Агентство парализует себя, превратившись на время в замкнутую систему, которая будет слишком занята, чтобы выполнять приказы извне.
И как-либо влиять на происходящее вокруг.
А когда все кончится, выживший молодняк переведут в охрану чего-нибудь – хотя бы бывшего ГУЛАК, который станет каким-нибудь «Главресурсэкспортом», а на дверях головного офиса сменят вывеску.
И я, отсидевшийся в кабинете, останусь навсегда один.
Меня ждет одиночество в сто раз страшнее, чем то, в котором я пребываю сейчас.
Ведь меня даже не убьют – зачем? И не сошлют, и не спрячут.
Человека, который так легко предал своих, умнее использовать.
Я еще поживу – но какой ценой?!
– Ясно, – сказал Гусев. – И сколько же платят заведующему отделом в ранге замдиректора?
Директор расцвел:
– Не так уж много. Раза в три больше, чем вы зарабатываете на маршруте. Но зато и риска никакого. Вы меня понимаете?
«Да что ты заладил: понимаете, понимаете... Хуже Мышкина, ей-богу. Тот хоть придуривается, а ты-то нет. Всего лишь стараешься быть многозначительным».
– А в перспективе... Впрочем, я вам уже говорил.
– Мне очень понравилась ваша формула «Дать Гусеву всё», – с мягкой улыбкой сообщил Гусев. – Я был польщен до глубины души.
– А мне очень понравился ваш поступок, – с видимым облегчением расплылся директор. Трудные переговоры закончились, началась положенная по протоколу светская беседа, директор своего добился и был теперь, похоже, счастлив. – Я в курсе, что вам пришлось настаивать на своем. Этот юноша дознаватель оказался не в меру ретив и совсем недальновиден.
– Я, слава богу, уже не юноша. Бывают моменты, когда интересы Агентства расходятся с буквой закона.
Директор от восторга чуть не подпрыгнул.
– Кстати, я не один такой в Центральном, – сообщил Гусев.
– Какой? – напрягся директор.
– Сообразительный. И если вас интересует мнение частного лица...
– Еще бы!
– ...то методика реструктуризации нашей фирмы – ну, с отцеплением последнего вагона – может оказаться несколько э-э... расточительной.
Директор с облегчением нахмурился. Именно так – с облегчением. Он-то думал, что Гусев намекает, будто кое-кто тоже догадался о грядущем отстреле.
– У нас будет крайне экономное штатное расписание, – сказал он твердо. – И в нем просто нет места для экспертов по расстрелам на месте.
