Как жить будете, если Митька не покормит?
– Перетерпим! – выразился Петька, который меньше всех умел терпеть. – В стране Лотарингии один житель пятьдесят шесть дней голодал, только нарзан пил. И ничего. Выжил.
Вечером Митька дал нам картошки, и мы пекли ее на костре подальше от Митькиного жилья, потому что он заварил свой клопомор и отравил всю окрестность тухлым, едучим запахом. А утром, даже не умывшись, мы помчались к волшебной пещере.
– Все будет, как заказано! – кричал Петька. – Вот увидите!
– Я с вами поделюсь конфетами! – пообещала Лидка.
А меня одолевали сомнения, и я молчал.
Пещера дохнула на нас холодом и мраком. Нервное пламя факелов металось и трещало над нашими головами.
Чем дальше шли, тем меньше оставалось у меня надежд на волшебство. Облапошили нас мурлындские затейники.
Теперь вся страна будет потешаться, проходу не дадут…
– Мне страшно, – пропищала Лидка. – Может, пойдем обратно?..
Я взял Лидку за трепещущую руку, чтобы она не так боялась.
– Ладно уж, дойдем. Надо убедиться своими глазами…
Наконец мы добрались до наших камер. Лидкина птичка, кораблик и моя звезда были на своих местах.
– Ну, смотрите… – басом прошептал Петька.
– А сам? – прошептала Лидка дрожащим голосом.
– Чего сам? Пусть Мишка первый, – пробасил Петька.
Я сунул руку в черную дыру, нащупал баночку и вы тащил ее. Баночка была пуста.
ТЕТРАДЬ 4
Кроме пыли и одного дохлого муравья, ничего нигде не было.
– Пусто, – пискнула Лидка. – Нас надули.
Жарко трещали факелы, на стенах шевелились длинные тени. Я размахнулся чертовой банкой, но тут Петька крикнул:
– Постой! Может, он не в банку кладет?
– Конечно, не в банку! – обрадовалась Лидка. – Разве одеяло поместится в банку?! Посмотри еще!
Я не решался попробовать второй раз… Вдруг Лидка закрыла глаза и запустила руку в камеру.
– Есть… – сказала она сдавленным голосом, немного помедлила и вытащила полотенце.
Петька мгновенно кинулся к своей камере – и вытащил оттуда одеяло. Через секунду у нас в руках были и зубная щетка, и конфеты «Золотой ключик», и даже мой прекрасный складной нож с двумя лезвиями, отверткой, шилом и напильничком.
– Он еще и зубную пасту приложил, мятную! – вопила Лидка.
Мы орали и плясали, как дикари на празднике полнолуния. Мы размахивали факелами и обнимались. Лидка засовывала в наши рты конфеты «Золотой ключик». Мы убедились, что есть на свете настоящее волшебство. Мы были счастливы.
– Ты больше всех выгадал! – кричал Петька, раскрывая лезвия моего ножа. В свете факелов лезвия сверкали оранжевыми искрами.
– Согласен на ночь меняться, – сказал я. – Ты мне одеяло, а я тебе – нож!
– Фига!
Лидка первая пришла в себя.
– Мальчики, – сказала она очень добрым голосом. – Видите, как все хорошо получается. Принесем волшебнику еще муравьев и попросим, наконец, еды и посуды. Не пить же втроем из одного котелка. Это негигиенично.
– Плевал я на еду! – орал Петька, который еще никогда не плевал на еду. – Попрошу у волшебника гитару, сяду посреди улицы и буду играть! Хватай банки!
Треща и дымя, догорали наши факелы. Мы выбежали из пещеры окончательно счастливые.
Первого муравья изловил Петька.
– Есть один рыжий! – крикнул он и отправил зверя в баночку.
Пока они попадались по одному, собирать было даже интересно. Но по солнечным поляночкам они ползали десятками, сотнями и целыми колониями. Это, конечно, красиво – смотреть на сверкающий золотой ручеек, но охотничий интерес пропал. Сразу заболели спины, а баночки наполнялись медленно, и конца этому делу не было видно.
– Наверное, у жителей есть какой-нибудь способ, – сказала Лидка. – По штучке и за день банку не наберешь.
Подумаем?
– Ну, подумаем… – согласились мы с Петькой.
Брели дальше, подбирали муравьев, обливались потом и думали. Ничего путного не придумывалось. Лидка смотрела на нас с презрением. Счастье жизни стало меркнуть.
Вскоре вышли на одну полянку, а там стоял, расставив ноги, низкорослый житель и глядел на Солнце.
– И думать не надо! – обрадовался Петька. – Возьмем и спросим.
– Привет! – сказали мы низкорослому жителю.
– Наше вам… Небось новенькие? – спросил он, взглянув на наши утомленные физиономии и почти пустые баночки.
– Новенькие, – признались мы. – Лида, Петька и Миша. А тебя?
– А меня Аркадиус, – важно сказал житель. – Красивое имя?
– Звучное, – согласилась Лидка. – А для чего ты, Аркадиус, на Солнце смотришь из-под руки?
– Изучаю, как Солнце по небу ходит, – сказал Аркадиус.
Петька презрительно фыркнул:
– Это не Солнце по небу ходит, а Земля поворачивается, простота ты деревенская!
– Что поворачивается? – спросил Аркадиус, округлив глаза.
– Земля! – повторил Петька.
– А как ты докажешь? – потребовал Аркадиус.
Петька долго думал, чесал в затылке, но никакого доказательства вращения Земли так и не вспомнил. Мы, кстати говоря, тоже…
– Чудеса… – прошептала Лидка. – А может, она и не вертится?
В ее синих глазах появился страх, а изумление Аркадиуса прошло. Он снова посмотрел на нас свысока и заявил:
– Не может Земля вертеться. Ты в уме ли, житель Петька? Представь себе только, что Земля чуть- чуть повернулась. Мы бы все покатились, как по косогору.
– Верно… – ужаснулась Лидка.
– Море вместе с рыбаками выплеснуло небо, как похлебка из перевернутой миски.
– Правда… – пискнула Лидка.
– Развалились бы дома, покатились камни, бревна и лошади, сметая все на своем пути. Одни только птицы летали бы в небе… Впрочем, куда они будут садиться на ночь, если Земля перевернется вверх тормашками? Теперь ты понял свою глупость, Петька?
– Понял, – сказал Петька, ошеломленный картиной катастрофы.
– А все-таки она вертится! – прошептал я в сторонку.
– Земля стоит незыблемо, – заявил Аркадиус, – а Солнце ходит по небу своими путями. От каждой елки и от каждой палки падает тень, и ползет она по земле с равномерной скоростью…
