«Леденец», «Коршун» и «Секрет» шли курсом бакштаг правого галса.
Остров Лапута, облитый лунным светом, летел над океаном вслед за участниками гонок. Он парил над парусными судами в трехстах метрах от голубой дороги.
На смотровой площадке летучего острова, оборудованной для наблюдения за небесными светилами, расположился Гулливер и двое ученых лапутян. Лемюэль раскрыл толстую тетрадь, обмакнул гусиное перо в чернильницу, аккуратно написал крупными буквами: «Журнал кругосветных гонок вдоль экватора, организованный Тартареном из Тараскона и посвященный памяти замечательного русского ученого и путешественника Николая Миклухо-Маклая».
Лапутяне в длиннополых халатах, испещренных знаками Зодиака, небесными светилами, нотами, музыкальными инструментами и математическими формулами, налаживали телескопические трубы на раздвижных штативах.
– Достоуважаемые… – далее Гулливер замялся, не зная имен ученых, приставленных к нему Академией прожектеров для всякого рода научных справок, необходимой консультации и помощи во время парения в воздухе. – Простите, не знаю… как вас величать?
Один из них, очень высокого роста и весь какой-то костлявый и угловатый, почтительно представился, склонив голову, увенчанную фиолетовым квадратом, служившим ему шляпой:
– Альфомбрас Джой Игрек Пи Квадрат.
Лемюэль, услыхав такое имя, не мог скрыть своего удивления.
– Что вас смущает? – спросил угловатый лапутянин, причем его левый глаз глядел как-то внутрь себя, а правый был устремлен в зенит.
Его низенький коллега, толстый, даже более того, круглый, с лицом, на котором застыло вечное изумление, созерцал мир косыми глазами. Он запутал Гулливера своим взглядом, любезно расшаркался в сторону телескопа и, сняв с головы шляпу в форме шара, торжественно произнес:
– Альфа Омега Икс Инжектор к вашим услугам, сэр.
– Позвольте, – возразил Гулливер, – но если я не ошибаюсь, инжектор – это пароструйный насос для откачки воды из трюма.
– Не смею спорить. Но что вас так удивило? Я вам назову несколько тысяч фамилий, представляющих фауну и флору, минералы, названия городов, рек и озер и даже предметы кухонного быта…
– Вы правы, – согласился Лемюэль. – Например, Григорий Сковорода, украинский философ и поэт, Джек Лондон…
– По этому вопросу я написал трактат в двадцати четырех томах! Что же касается моей фамилии – Инжектор… По-моему, она ласкает слух.
Гулливер любезно улыбнулся:
– Глубокоуважаемые коллеги Альфомбрас Джой Игрек Пи Квадрат и Альфа Омега Икс Инжектор, не соблаговолите ли вы сообщить мне результаты ваших наблюдений: где сейчас корабли Клуба знаменитых капитанов?
– Вы будете говорить или я буду говорить? – спросил Пи Квадрат. – Если вы соизволите говорить, то я несомненно умолкну.
– Если вы умолкнете, то, по всей вероятности, буду говорить я, – ответил Инжектор. – Одно из двух без извлечения корня!
– А если с извлечением? – возразил Пи Квадрат.
– Тогда мы вынуждены будем… – начал Инжектор и вдруг запнулся.
Что он хотел сказать дальше, мы никогда не узнаем, так как Гулливер решительно перебил его:
– Достопочтенные академики, стоит ли вам заводить ученый диспут по этому вопросу. Весьма возможно, что его результаты обогатят науку, но мне сейчас необходимо занести в журнал сведения о местопребывании участников парусных гонок вокруг света.
Лапутяне прильнули к подзорным трубам…
– Бриг «Леденец»… корвет «Коршун» и галиот «Секрет» вошли в Панамский канал, – сообщил Пи Квадрат.
Гулливер занес это сообщение в журнал и на всякий случай взглянул в подзорную трубу. Корабли шли кильватерной колонной. Их разделяло расстояние не более одного кабельтова…
На борту корвета «Коршун» Василий Федорович и Робинзон, разложив карты, занимались математическими расчетами, пользуясь линейками, циркулем, карандашами…
– Клянусь большим географическим атласом мира, Тартарен втянул нас в сумасшедшую гонку, – ворчливо произнес капитан Крузо, бросив циркуль на стол. – Сколько же километров нам придется оставить за кормой?
– Могу вам сообщить с точностью до одного метра. Длина экватора по измерению советского геодезиста Красовского составляет сорок миллионов семьдесят пять тысяч и шестьсот девяносто шесть метров! – ответил Василий Федорович, заглянув в записную книжку. – Могу напомнить: к северу и к югу от экватора отсчитываются географические широты. А на самой линии экватора царит нулевая широта. Любопытно, что на экваторе день всегда равен ночи. А солнце в зените бывает только дважды в году – в дни весеннего и осеннего равноденствия. Вас это удивляет?.. Вы как будто встревожены…
– Есть над чем призадуматься, дружище! Ведь мы должны будем пройти гораздо большее расстояние, чем длина экватора. Нам придется огибать не только острова, но и материки…
– Не беда! Нашим соперникам тоже придется огибать архипелаги и континенты. Шансы равны!
Робинзон, подняв голову, с восхищением поглядел на летучий остров Лапуту.
