В Египте Примаков появился уже после того, как я закончил свою первую командировку в этой стране, и мы общались лишь во время моих краткосрочных приездов в Каир, но его репортажи из Египта я читал всегда с большим удовольствием, ибо были они интересны, выразительны и насыщены актуальной информацией.
В нашей прессе довольно часто звучат призывы: «Надо разобраться, с какого времени и в каком качестве Примаков начал сотрудничать с советской разведкой! Какие у него были псевдонимы и вообще что он в ней делал?» Попробую, хотя бы частично, удовлетворить любопытство журналистов. Дело в том, что руководитель корпункта «Правды», органа ЦК КПСС, по существовавшему тогда положению не мог быть привлечен к сотрудничеству в качестве агента. В то же самое время имела место разумная практика поддержания тесных деловых контактов между руководителем корпункта и резидентом КГБ. Между ними происходил постоянный обмен политической информацией. Это было необходимо, чтобы избежать ошибок при оценке той или иной ситуации. Кроме того, был необходим и обмен сведениями на разных людей, чтобы не напороться на каких-либо провокаторов или просто проходимцев. Мог быть у Примакова и псевдоним. Псевдонимы присваивались не только агентуре, но и политическим деятелям и сотрудникам различных учреждений, так как в шифрованной переписке удобнее и безопаснее было назвать псевдоним вместо указания должности и фамилии. Так что в этом вопросе любопытства всегда было больше, чем пищи для него.
Являясь руководителем двух крупнейших академических институтов — Востоковедения и Мировой экономики и международных отношений, — доктор экономических наук, а затем и академик Примаков поддерживал постоянно нормальные рабочие контакты с КГБ и в первую очередь с разведкой. Он был инициатором многочисленных симпозиумов, совместных ситуационных анализов, на которые приглашались представители различных ведомств. В этот период возобновились и наши регулярные деловые контакты и дружеские отношения.
Добрый, отзывчивый на чужую боль Евгений никогда не мог причинить кому-либо вреда. Ему совершенно не свойственны чувства зависти, мстительности или злобы, но тем не менее на всех этапах его быстрой научной карьеры и становления его в качестве общественного деятеля появлялись какие-то завистники и недоброжелатели, сочинялись пасквили и анонимки, распространялись сплетни.
Все это не мешало Примакову, однако, работать и получать удовольствие от жизни. Уже при рождении был дарован ему свыше неистребимый заряд оптимизма.
В период, когда Примаков директорствовал в институтах, и даже несколько ранее ему поручались различные деликатные миссии в арабских странах и на Ближнем Востоке. Пробирался он и по горным тропам в восставший Иракский Курдистан, устанавливал дипломатические отношения с Оманским султанатом, уговаривал Саддама Хусейна отказаться от очередных авантюр и тому подобное. И, конечно, во всех этих миссиях именно разведка оказывала ему необходимую помощь. И несмотря на то, что прежнее тайное давно уже в наши дни стало явным, авторы дурацких статей и сейчас с наивностью благородных институток бесконечно задают один и тот же вопрос: «А не лукавит ли Примаков? Ведь вовсе не от «Правды» и не от институтов он совершал эти миссии, а от разведки!» Казалось бы, всем давно уже понятно, что поручения деликатного свойства и вообще все командировки за границу совершались в те времена по решению ЦК КПСС, а предложения по важным миссиям политического свойства вносились в ЦК КПСС Министерством иностранных дел, международным отделом ЦК, КГБ, Министерством обороны и другими ведомствами. Естественно, Евгений мог выезжать для выполнения этих поручений только в своем качестве то ли заместителя главного редактора «Правды», то ли директора института…
В 1981 году в жизни моего друга наступили черные дни.
1 мая, прямо во время демонстрации, скончался от сердечного приступа сын Примакова Саша, молодой и способный ученый. Очевидно, он унаследовал слабое сердце от Лауры, которую в июне 1987 года также внезапно, прямо на улице, настигла смерть. На помощь Примакову бросились его многочисленные друзья, поддержали его, обогрели, помогли, чем могли.
Я не хочу далее касаться этой темы, нанизывать одно на другое слова сочувствия и сострадания. Скажу только, что эти утраты переживали многие люди, близкие к семье Примаковых. Ушедшие от него родные продолжают жить в нем, с ними он ежедневно беседует и вовлекает в общую беседу о них своих друзей.
Самое же удивительное, что после всего этого Примаков не сник, не сломался, не утратил своей работоспособности, а наоборот — как бы противопоставил всем своим несчастьям страстное желание работать, работать и работать. И при этом его потребность быть постоянно в движении и среди людей стала еще более очевидной. Все это достойно удивления и даже восхищения…
В застойные времена была изобретена удачная формулировка — активная жизненная позиция. Мне лично она очень нравится, поскольку применима ко всему человечеству и определяет главную сущность людских характеров. Благодаря своей активной жизненной позиции, трудолюбию и умению строить отношения с людьми Примаков в конце концов и занял по праву высокие посты и в ЦК КПСС, и в Верховном Совете СССР.
После провала ГКЧП в августе 1991 года теряющий власть и почву под ногами Горбачев направил своих членов Совета безопасности Бакатина и Примакова соответственно в КГБ и разведку.
Первый начал осуществлять свойственную ему функцию разрушителя, второй сделал все, чтобы сохранить разведку, а в дальнейшем и укрепить ее положение в российской государственной системе.
В декабре 1991 года в Ясенево, в расположении Службы внешней разведки, появился президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин, чтобы решить вопрос о ее директоре. Это был беспрецедентный шаг. Никогда ранее глава государства здесь не бывал.
Замордованные и дезориентированные, мы вдруг почувствовали, что еще что-то значим для государства, раз к нам пожаловал сам президент. Он начал свою речь просто и доходчиво:
— Одни говорят, что Примаков находится на своем месте, другие — что он не компетентен и здесь должен сидеть профессионал. Давайте посоветуемся, обсудим этот вопрос и совместно примем решение.
Своего рода исключительное событие. Торжество демократии! Глава государства совместно с руководящим составом разведки решает жизненно важный для нас вопрос.
Идя на это совещание, я, естественно, готовился выступить, вспоминал какие-то факты, подбирал аргументы, мысленно обосновывал необходимость оставления Примакова в кресле начальника разведки.
Когда Ельцин открыл дискуссию, первым взял слово ныне покойный заместитель директора СВР, эрудит и книгочей, Вячеслав Иванович Гургенов, оставивший в нашем ведомстве неизгладимый след и прекрасную память. Он, в свойственной ему четкой и лаконичной манере, изложил свои соображения о необходимости оставить Примакова на посту руководителя разведки. В конце его выступления я почувствовал, что надо взять слово и мне, как старшему по возрасту и по стажу работы в разведслужбе. Мое выступление было более пространным.
— Во-первых, я высказался в том смысле, что нынешний директор вовсе не новичок в разведке, что он и ранее выполнял важные разведывательные задания, имел постоянные контакты с Первым главным управлением КГБ, будучи журналистом и директором академических институтов, и не утратил связи с разведкой, находясь на ответственных государственных и партийных постах.
— Во-вторых, в сложившихся ныне условиях на посту директора СВР целесообразнее иметь известного политолога, ученого и авторитетного человека в государстве, нежели чем просто опытного профессионала. Профессионалами же являются все нынешние заместители директора, так что в руководстве разведки уже существует слаженный оркестр.
— В-третьих, Примаков за короткий срок в разведке успел сделать многое: сохранил ее кадры и определил ее место и значение в условиях новой российской действительности.
— В-четвертых, я рискнул сказать, что выражаю общее мнение коллектива о Примакове.
Затем, затаив дыхание, я стал слушать других выступающих, следя в то же время за реакцией президента. Высказалось человек двенадцать. Мнение было единогласным: Примаков нужен во главе разведки.
Подводя итоги, Б.Н.Ельцин сказал:
— Многие лица из моего окружения советовали мне заменить Примакова, но я понял в результате
