Европа, судя по всему, оказалась во власти эпидемии опасной болезни, последствия которой Пол имел возможность наблюдать в странностях поведения многих окружающих. Кроме того, он даже использовал результаты своих наблюдений, чтобы, как и подобает ученому, сделать из них надлежащие выводы и построить новую гипотезу. Если бы Марк не утонул, Пол никогда не заинтересовался бы обстоятельствами одной неудачной тренировочной высадки военного десанта, ставшей крушением судеб множества ныне забытых людей.
Нормандия была не местом вторжения, а свидетельством падения и разложения. Почему эта война была выиграна силой оружия, а не стала полем битвы великих идей за умы людей и народов? Попытки придать бойне идеологическую окраску были похоронены навеки под горами трупов. Европейский континент упустил не одну возможность стать оплотом свободы, отказавшись раз и навсегда от всего, что не вписывалось в жесткие рамки рационализма. Гигантская тень анонимного, безликого избирателя нависла над всеми прогрессивными идеями, решение судеб стран и народов было доверено серости. Интеллектуальные элиты оказались повержены под нажимом мнений и требований, высказываемых его величеством большинством, представленным всеобщей посредственностью. Конфедерации, союзы, основанные на взаимном согласии, – все это требовало жертв. Первой из них стала стертая историческая память.
Лежа на кровати в гостиничном номере, Пол продолжал не то размышлять, не то бредить. Эти самовлюбленные актеры, как ни странно, сделали одно очень полезное дело: их дерзость сумела заново пробудить память Пола, заставить его вспомнить о том, что происходило в общем-то совсем недавно, но было полностью забыто. Считать он умел и прекрасно понимал, что череп Пиноккио был одним из слагаемых в продуманной арифметической операции, результатом которой должно было стать то… о чем Пол не знал и мог лишь догадываться.
Зазвонил телефон. В трубке Пол услышал голос Ласло. Тот просто огорошил его сообщением о еще одном неприятном и необъяснимом происшествии. Под бугенвиллиями в саду поместья Сересас найден труп мужчины. Покойником оказался Хоакин, а закопали его под кустами уже примерно месяц назад. Ласло явно нервничал. Голос у него был сбивчивый, и английские слова он произносил так, словно в этот момент жевал проволоку. От волнения он то и дело заикался и даже вставлял в речь венгерские слова и фразы. Ласло попросил Пола о встрече, и тот согласился, хотя ему очень не хотелось вылезать из постели и идти куда-то по узким улочкам ночной Флоренции. Ласло предложил встретиться в центре города, у палаццо Питти, в кафе, которое, по словам венгра, было открыто для туристов круглосуточно.
На лице Ласло застыл неизбывный страх, свойственный людям, ставшим когда-то жертвами войны. Бледный, осунувшийся, с воспаленными глазами, он представлял собой жалкое зрелище. Незнание и неизвестность довели его до полного нервного истощения.
– Ну, как у вас дела, мистер Харпер? – поинтересовался он, присаживаясь за столик. – Успели сходить в гости к нашим актерам?
– Боюсь, такая формулировка была бы некоторым преувеличением, – чуть растерянно ответил Пол, протягивая адвокату руку. – Мне не ответили ни на один вопрос и практически выставили меня из дома. А как продвигаются ваши поиски? Узнали что-нибудь о своем клиенте?
Ласло заказал кофе и как бы невзначай оглядел небольшое кафе. Он явно боялся говорить и еще больше боялся быть кем-то услышанным.
– Смерть Хоакина поставила меня в тупик. Я-то предполагал, что он просто затаился и выжидает удобного момента, чтобы открыто вступить в борьбу за свою долю в наследстве. Предположить такой финал я просто не мог. В такие минуты не знаешь, что и думать. Сначала умер актер – мой давний клиент, за ним – его дворецкий, да к тому же разыскать Антонио мне пока тоже не удается. Его мать приказала мне искать молодого человека, не жалея ни сил, ни денег. Это она отправила меня сюда, в Италию, сказав, чтобы я не возвращался без Антонио. До сего дня ей дела не было до сына, а теперь можно подумать, что в нем весь смысл ее жизни… Официальные власти тоже возбудили дело по факту исчезновения Антонио, а весьма влиятельные люди в аппарате правительства прилагают все усилия, чтобы дело о спорном наследстве было закончено как можно скорее и без лишнего шума. Кстати, в конце концов выяснилось, что денег актер оставил не так уж и много. Зато число наследников растет на глазах. Появляются все новые и новые внебрачные дети, родственники и прочие самозванцы. Впрочем, главная борьба идет не за банковские счета, а за коллекцию фильмов, хранящуюся в поместье покойного актера. Многие из этих лент считались навсегда утраченными. Людей, которые могли видеть их сразу после съемок, уже почти не осталось в живых. Фильмы же эти, хотя и не являются известными, рисуют довольно целостную картину эпохи. На пленках запечатлены великие люди, покинувшие наш мир, давно ушедшие в прошлое события… Ну, я думаю, вы меня понимаете.
Ласло замолчал, чтобы перевести дух, и внимательно вгляделся в бесстрастное лицо Пола. Англичанину стоило немалых усилий сохранять внешнее спокойствие: имя Хоакина было ему знакомо, и он мгновенно понял, что убитый дворецкий и есть тот человек с ножевой раной, с которым он познакомился в заброшенном саду во время странного путешествия за грань реального мира.
– Ваш клиент – человек, по всей видимости, очень импульсивный и не склонный рационально мыслить, – уверенно заявил Пол. – В самый ответственный момент он бросил все: и друзей, и отцовское наследство. Такие поступки просто так не совершаются. Что-то, без сомнения, подтолкнуло его к этому. Скорее всего, в роли детонатора столь странного поведения выступила эта абсурдная история с каким-то черепом, якобы обладающим сверхъестественными способностями. Ни дать ни взять вновь обретенные мощи неизвестного доселе святого.
Слова Пола упали на благодатную почву. Он хотел осторожно подвести венгра к разговору о черепе, но опасался, что адвокат – человек сугубо рационального склада ума – поднимет его на смех и не станет принимать всерьез рассуждения об особой значимости какой-то диковины неизвестного происхождения. К его удивлению, Ласло с готовностью заговорил на предложенную тему и без наводящих вопросов выложил все, что ему было известно об этой истории, продемонстрировав попутно свою обеспокоенность происходящим.
– Вы абсолютно правы, мистер Харпер. Вот уже несколько месяцев меня серьезно тревожит душевное состояние и здоровье Антонио. Начались все эти проблемы после его поездки на Гаити. Его поведение резко изменилось, он казался взволнованным, словно был чем-то сильно обеспокоен. Судя по всему, он переживал какой-то внутренний кризис. Я в то время нечасто с ним виделся, но покойный актер рассказывал мне о странностях в поведении сына, списывая их на воздействие неких наркотиков, которые тот, кстати, вполне мог попробовать именно во время этой поездки. Всерьез актер встревожился, когда Антонио ни с того ни с сего заявил ему, что хочет пожить на вилле в семейном поместье. Естественно, отец не стал отказывать ему, но попросил своего верного слугу и в каком-то смысле единственного друга, Хоакина, присмотреть за молодым человеком, склонным к экстравагантным выходкам. Короче говоря, Хоакину было велено глаз не спускать с Антонио. Как вскоре стало ясно, меры предосторожности не были лишними. Из поместья приходили довольно странные новости, касавшиеся поведения Антонио. Все началось с того, что он заперся в отцовской фильмотеке и целыми днями и, разумеется, ночами отсматривал один за другим фильмы, стоявшие на полках. Дело дошло до того, что он стал смотреть ленты с участием отца, хотя раньше ему не было никакого дела до его творческой карьеры. Добрался он и до самых ценных фильмов коллекции. Впрочем, все это было еще не столь опасно. Куда больше мой клиент забеспокоился, когда Хоакин позвонил ему и срывающимся от волнения голосом сообщил, что только что вытащил Антонио из бассейна, где тот уже захлебнулся и потерял сознание. Актер тотчас же договорился, чтобы сына привезли в столицу и поместили в лучшую клинику, специализирующуюся на лечении от наркозависимости. Однако Антонио провел в больнице всего пару недель. Как только он пришел в себя и понял, что может обходиться без постоянного наблюдения врачей, он тотчас же ушел из клиники и вернулся в свою квартиру.
Ласло подробно рассказал о странном поведении Антонио, но стал сбиваться, когда речь зашла о смерти актера, обстоятельства которой так и остались до конца невыясненными. Пол слушал его внимательно, пытаясь одновременно анализировать полученную информацию. Он полагал, что, разложив по полочкам последние события в жизни Антонио и сопоставив их с соответствующим периодом жизни Марка и Федерико, сможет получить в конце концов достаточно четкую и полную картину всей этой запутанной истории.
