— Местный резервуар? — спросил Аттилий, и Коракс кивнул.
Инженер оглядел здание. Кирпичная постройка, очень похожая на Писцину Мирабилис, и изнутри доносится точно такой же приглушенный шум льющейся воды. Похоже, это была наивысшая точка города. Что ж, вполне разумно. Акведук всегда проводят над городскими стенами в самой высокой точке. Посмотрев вниз, Аттилий разглядел на склоне холма водяные башни, регулирующие напор воды. Инженер послал Мусу в здание резервуара за приставленным к акведуку рабом, а сам тем временем принялся рассматривать лошадей. Выглядели они достаточно пристойно. Скачки на них, конечно, не выиграешь, но для работы годятся. Аттилий отсчитал несколько золотых монет и отдал Бакулу. Тот попробовал каждую на зуб.
— А волы?
Бакул, прижимая руки к сердцу и возводя глаза к небу, принялся клясться, что волы будут готовы к семи часам. Он сразу же их приведет! Барышник пожелал им счастливого пути — «и да будет с вами Меркурий» — и ушел. Впрочем, не далее чем в какую-то забегаловку на противоположной стороне улицы.
Аттилий поделил лошадей. Лучших он отдал Бекко и Корвинию, ибо им предстоял самый длинный путь. Он все еще излагал свои доводы удрученному Кораксу, когда вернувшийся Муса доложил, что в здании резервуара никого нет.
— Что? — резко развернулся Аттилий. — Вообще никого?
— Сегодня же Вулканалия — ты, часом, об этом не забыл?
— Я же говорил, что тебе с него не будет толку, — сказал Коракс.
— Эти мне праздники! — Аттилий со злости едва не пнул стену. — Лучше бы в этом городе нашелся хоть кто-то, желающий работать!
Он с беспокойством оглядел свою жалкую экспедицию и снова подумал, каким же дураком он выставил себя там, в библиотеке командующего, перепутав теоретически возможные вещи с практически исполнимыми. Но теперь уж ничего не поделаешь. Аттилий кашлянул, прочищая горло.
— Ладно. Все знают, кто что должен делать? Бекко, Корвиний — кто-нибудь из вас уже бывал в Абеллине?
— Я бывал, — сказал Бекко.
— Как там все устроено?
— Источник бьет за храмом, посвященным богине вод, и стекает в бассейн. За главного аквария там Пробий. Он же служит жрецом.
— Акварий служит жрецом! — Аттилий с горечью рассмеялся и покачал головой. — Ладно, можешь сказать этому околобожественному акварию, кем бы он там ни был, что богиня в своей небесной мудрости желает, дабы главную заслонку закрыли и переключили всю воду на Беневентум. Сделайте это сразу же, как только доедете туда. Бекко, ты останешься в Абеллине и проследишь, чтобы заслонка оставалась закрытой на протяжении двенадцати часов. Потом откроешь ее обратно. Двенадцать часов — постарайся максимально точно выдержать срок. Сумеешь?
Бекко кивнул.
— Ну а если по какой-нибудь маловероятной причине мы не сумеем починить акведук за двенадцать часов, что тогда? — саркастически поинтересовался Коракс.
— Я об этом уже думал. Как только вода будет перекрыта, Корвиний оставит Бекко у бассейна и поедет вдоль Августы, и будет ехать до тех пор, пока не отыщет нас на северо-восточном склоне Везувия. К тому моменту уже будет ясно, сколько примерно времени займет работа. Если мы не управимся с ней за двенадцать часов, он отправится обратно к Бекко и сообщит, сколько еще нужно продержать заслонку закрытой. Ездить придется много. Ты готов, Корвиний?
— Да, акварий.
— Молодец.
— Двенадцать часов! — повторил Коракс и покачал головой. — Это что же, нам придется работать и ночью?
— А в чем дело, Коракс? Ты что, боишься темноты? — Аттилию снова удалось рассмешить остальных рабочих. — Когда ты найдешь место аварии, прикинь, сколько материалов нам потребуется для ремонта и сколько рабочих рук. Ты останешься там и пришлешь Мусу с сообщением. Я прослежу, чтобы вместе со всем прочим снаряжением мы вытрясли из эдилов еще и достаточно факелов. Как только повозки будут нагружены, я пригоню их сюда, к зданию резервуара, и буду ждать известия от тебя.
— А что, если я не обнаружу места аварии?
Тут Аттилию подумалось, что разобиженный надсмотрщик может, пожалуй, попытаться сорвать работу.
— Тогда мы все равно тронемся в путь и доберемся до тебя еще до наступления ночи. — Аттилий улыбнулся. — Так что не пытайся дурачить меня и попусту тратить время.
— Я не сомневаюсь, что тебя дурачила куча народу, красавчик, но я не из их числа, — злобно взглянул на него Коракс. — Ты не дома, Марк Аттилий. Прими мой совет. Пока ты в этом городе — не забывай о бдительности. Если ты, конечно, понимаешь, о чем я.
И он сделал непристойный жест — тот самый, что уже делал накануне, когда Аттилий разыскивал источник.
Аттилий проводил их до померия, священной границы, проходящей сразу за Везувиевыми вратами. Ее ничем не застраивали из уважения к божествам — хранителям города.
Дорога огибала город, словно скаковой круг; она проходила рядом с бронзовыми мастерскими, а потом — через большое кладбище. Когда отъезжающие вскочили в седла, Аттилий почувствовал, что должен сказать какое-нибудь напутствие — что-нибудь вроде того, что говорил Цезарь перед битвой, — но он никогда не умел изъясняться подобным образом.
— Когда закончим с этим, я куплю вина на всех, — сказал он и, запнувшись, добавил: — В самой лучшей лавке, какая только есть в Помпеях.
— И женщину! — ткнул в него пальцем Муса. — Не забудь про женщин, акварий!
— За женщину ты можешь заплатить и сам.
— Если найдет шлюху, которая согласится пойти с ним!
— Иди ты, Бекко. Ладно, до встречи!
И прежде чем Аттилий сообразил, что бы еще такого сказать, они пришпорили коней и принялись пробираться сквозь толпу, стремящуюся в город.
Коракс и Муса свернули налево, в сторону Нолы, а Бекко и Корвиний — направо, на дорогу, ведущую к Нуцерии и Абеллину. Когда они рысью въехали в некрополь, оглянулся один лишь Коракс — не на Аттилия, а на городские стены. Его взгляд последний раз скользнул по крепостному валу и сторожевым башням. Потом надсмотрщик покрепче уселся в седле и свернул в сторону Везувия.
Инженер смотрел им вслед, пока всадники не исчезли за гробницами; лишь облачко коричневой пыли на фоне белых стен отмечало путь, которым они только что проехали. Аттилий постоял несколько мгновений — он почти не знал этих людей, и однако же теперь с ними было связано столько его надежд и упований на будущее! — и вернулся обратно к городским воротам.
Лишь пристроившись в хвост очереди пешеходов, ожидавших возможности войти в городские ворота, Аттилий заметил небольшой бугорок в том месте, где туннель акведука проходил под городской стеной. Инженер остановился и, развернувшись, отыскал взглядом ближайший люк в акведуке — и понял, к своему изумлению, что прямая, проведенная через эти две точки, указывает точнехонько на вершину Везувия. Здесь, на суше, гора казалась даже более массивной, чем при взгляде с моря — из-за дымки, порожденной пылью и жарой, — но выглядела какой-то размытой и скорее голубовато-серой, чем зеленой. Нет, не может быть, чтобы это ответвление и вправду поднималось на сам Везувий. Должно быть, оно сворачивает на восток у подножия горы, и оттуда уже и идет к главному водоводу Августы. Эх, знать бы точно, где именно они соединяются! Акварий горько пожалел, что не знаком с рельефом этой местности, ее камнем и почвой. Но что поделаешь, Кампанья пока что оставалась для него загадкой.
Аттилий прошел под воротами и выбрался из их тени на залитую солнцем небольшую площадь. Он вдруг как-то очень остро осознал, что остался один в незнакомом городе. Знают ли Помпеи о несчастье, разразившемся за их стенами? Волнует ли их это несчастье? Беззаботное бурление города казалось ему
