На южном склоне горы горело не менее сотни огней — словно причудливое созвездие, повисшее прямо над головами людей. Аттилий уже научился различать разновидности пламени, порожденного Везувием. Эти огни были безопасны — последствия уже свершившегося события. А вот ожидание очередного раскаленного облака, которое должно было вновь появиться над вершиной горы, наполняло Аттилия ужасом и гнало его вперед по разрушенному городу, заставляя забыть и про изнеможение, и про боль в ногах.
За углом четвертого квартала он обнаружил ряд лавок, на три четверти засыпанных камнем, взобрался по пемзовому склону на низкую крышу и присел у ее гребня. Гребень крыши отчетливо вырисовывался на фоне неба. Должно быть, где-то за ним находился какой-то источник света. Аттилий осторожно выглянул из-за гребня. За ровной площадкой, засыпанным строительным двором, виднелись девять высоких окон бани, построенной Амплиатом, и все они были ярко — вызывающе ярко — освещены факелами и множеством масляных ламп. Аттилий разглядел изображения богов на дальней стене и на их фоне — силуэты людей. Не хватало лишь музыки, чтоб решить, будто он видит какое-то празднество.
Аттилий соскользнул с крыши во двор и зашагал к термам. Освещение было столь ярким, что он отбрасывал тень. Подойдя поближе, инженер увидел, что силуэты эти принадлежат рабам. Они убирались в трех больших помещениях, раздевалке, терпидариуме и калдариуме, — вычищали оттуда пемзу. Самые большие груды они убирали большими деревянными лопатами, словно раскидывали сугробы, а заносы поменьше просто выметали. За рабами надзирал Амплиат и покрикивал, чтобы они работали получше. Время от времени он сам хватался за лопату или метлу и показывал, как именно это делается, а потом снова принимался бродить по бане взад-вперед. Аттилий, пользуясь тем, что его не видно в полумраке, несколько мгновений наблюдал за происходящим, а потом осторожно двинулся к среднему помещению, терпидариуму. Именно оттуда вел проход в калдариум, помещение с куполообразной крышей.
Проскользнуть внутрь незаметно не представлялось возможным, и потому Аттилий просто вошел через открытое окно и зашагал через завалы пемзы. Пемза хрустела под ногами. Рабы изумленно уставились на него. Аттилий уже преодолел половину пути до парилки, когда его заметил Амплиат и с возгласом «акварий!» кинулся к нему наперерез, улыбаясь и раскинув руки, словно для объятия.
— Акварий! Я ждал тебя!
Висок Амплиата был рассечен, и волосы с левой стороны головы слиплись от крови. Щеки были расцарапаны, и кровь проступала через слой белой пыли, оставляя в ней красные бороздки. Уголки рта были приподняты, словно у театральной маски комедианта. В неестественно широко распахнутых глазах отражался яркий свет. Прежде, чем Аттилий успел хоть что-то ответить, Амплиат заговорил снова:
— Нам нужно, чтобы акведук заработал немедленно. Ты же видишь — у нас все готово. Если только вода пойдет, мы можем открыть термы уже сегодня.
Амплиат говорил очень быстро; слова так и сыпались из него. Казалось, будто он начинает новую фразу, еще не успев закончить предыдущую. Ему так много нужно было высказать!
— Людям необходимо, чтобы в городе хоть что-то работало нормально. Им нужно будет вымыться — это очень грязная работа, наводить порядок в городе. Но это не все! Это символ, который позволит им объединиться. Если они увидят, что термы работают, это придаст им уверенность. Уверенность — это ключ ко всему. А ключ к уверенности — вода. Вода — это все. Ты меня понимаешь? Ты мне нужен, акварий. Предлагаю пятьдесят процентов. Что скажешь?
— Где Корелия?
— Корелия? — Глаза Амплиата вспыхнули. Он почуял возможную сделку. — Ты хочешь Корелию? В обмен на воду?
— Возможно.
— Брак? Я охотно над этим подумаю. Он ткнул пальцем в сторону.
— Она там. Но я хочу, чтобы все условия были оформлены официально, через моих юристов.
Аттилий развернулся и зашагал прочь. Он прошел через узкий проем и оказался в лакониуме. Факелы, закрепленные на стенах, освещали небольшую парилку с ее куполообразным потолком. На каменный скамьях вдоль стен сидели Корелия, ее мать и брат. Напротив устроился управитель, Скутарий, и великан-привратник, Массаво. Второй выход из помещения вел в калдариум. Корелия подняла голову и взглянула на вошедшего аквария.
— Нам нужно уходить, — сказал Аттилий. — Всем. Немедленно.
За спиной у него возник Амплиат и перегородил проход.
— О, нет! — вскричал он. — Никто никуда не пойдет! Мы уже пережили самое худшее. Нам уже незачем бежать. Вспомни пророчество сивиллы.
Аттилий, не обращая на него внимания, продолжал говорить с Корелией. Девушка сидела недвижно, словно парализованная.
— Послушай! Камнепад — не главная опасность. Когда камнепад прекращается, со стороны горы дует огненный ветер. Я его видел. Он уничтожает все на своем пути.
— Нет-нет! Самое безопасное место — здесь, — решительно заявил Амплиат. — Уж вы мне поверьте! Тут стены в три фута толщиной.
— Ты хочешь спрятаться от жара в парилке? Не слушайте его! Если раскаленное облако дойдет сюда, вы изжаритесь, словно в печи! Корелия...
Он протянул руки к девушке. Та быстро метнула взгляд на Массаво. Аттилий понял, что они здесь сидят под охраной. Лакониум стал для них тюремной камерой.
— Никто никуда не пойдет, — повторил Амплиат. — Массаво!
Аттилий схватил Корелию за руку и попытался вытащить ее из комнаты, прежде чем Массаво успеет их остановить, но великан-привратник оказался слишком проворен. Он прыгнул им наперерез, и когда Аттилий попытался оттолкнуть его в сторону, нубиец ухватил его шею в борцовский захват и втащил Аттилия обратно в парилку. Аттилий выпустил руку девушки и попытался избавиться от захвата. Вообще-то акварий способен был постоять за себя, но сейчас противник намного превосходил его габаритами, а сам Аттилий и без того был измотан донельзя. Он услышал, как Амплиат кричит Массаво: «Сверни шею этому куренку!» — а потом над ухом у него со свистом пронеслось пламя. Массаво завопил от боли и выпустил инженера. Высвободившись, Аттилий увидел, что Корелия сжимает в руках факел, а Массаво упал на колени.
— Корелия! — почти умоляюще воскликнул Аттилий, протягивая руки к девушке.
Корелия развернулась — только пламя мелькнуло — и швырнула факелом в отца, а потом бросилась за дверь, в калдариум, крикнув Аттилию:
— За мной!
Аттилий кинулся за ней — на ощупь, натыкаясь на стены. Они выбежали в ярко освещенный терпидариум, проскочили мимо рабов и выбрались через окно в темный двор. Когда они уже одолели половину двора, Аттилий оглянулся и, не заметив сперва никаких признаков погони, подумал: может, отец махнул рукой на Корелию? Но нет. Конечно же, тронувшийся рассудком Амплиат не мог примириться с таким неповиновением, и никогда бы не примирился. В окне возник безошибочно узнаваемый силуэт Массаво; за привратником последовал его хозяин. Свет, падающий из окон, быстро рассыпался на отдельные пятна: рабы вооружались факелами. Из калдариума выскочили около дюжины человек с метлами и лопатами в руках и рассыпались по двору.
Аттилию почудилось, будто у них ушла целая вечность на то, чтобы взобраться, оскальзываясь и съезжая с груд пемзы, на крышу и скатиться с нее на улицу. Должно быть, когда они перебирались через крышу, их силуэты на мгновение вырисовались на фоне неба. Этого хватило, чтобы кто-то из рабов заметил их и завопил. Аттилий спрыгнул с крыши, но приземлился неудачно: лодыжку пронзила острая боль. Он схватил Корелию за руку и, прихрамывая, побежал вверх по склону. К тому мгновению, как на дороге появились вооруженные факелами люди Амплиата, Аттилий с Корелией уже успели спрятаться в тени. Но путь к Стабиевым вратам оказался перекрыт.
Аттилию показалось, что все пропало. Они были зажаты между двумя огнями — пламенем факелов и пламенем Везувия. И акварий, лихорадочно переводя взгляд с одного врага на другого, заметил слабое свечение на вершине горы — в том же самом месте, где в прошлые разы образовывалась огненная волна. И в этот отчаянный момент на него снизошло озарение. Он попытался отмахнуться от него, за явной нелепостью идеи, но та не желала уходить. И внезапно Аттилию показалось, что она все это время таилась
