а что для шрама соль? Да! Я забыл луга в цвету и не стонал о ней,— я стал считать ту, что любил, почти любовью детских дней. Но если б знали вы — как это все взошло со дна, очнулось смутной раной сна и разошлось, как швы. Но я не видел ничего во сне. Я спал без снов. Товарищ в доме ночевал, и это я узнал со слов… Как мог таким я скрытным стать и спрятать от себя боль и бездумно спать? Но боль живет, и как ни спишь, и как ни крепок сон, какую б ночь ни стлала тишь — все слышит, знает стон, все помнит стон, он не забыл ту, что бессонно я любил в дали ушедших дней, стон мне напоминал о ней, чтоб днем не больно было мне, чтоб я стонал во сне. Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Умоляют, просят: — Полно, выпей, вытерпи, позволь, ничего, не будет больно…— Вдруг, как молния,— боль! Больно ей, и сразу мне, больно стенам, лампе, крану. Мир, окаменев, Жалуется на рану. И болят болты у рельс, и у угля в топках резь, и кричат колеса: „Больно!“ И на хлебе ноет соль. Больше — мучается бойня, прикусив
