– Нет. Его все-таки убили.
Она моргнула.
– Кто?
– Ну Арин, ну откуда мне знать?! Я могу только надеяться, что не Анна!
– Это не Анна! – гневно отбросила она за спину косу.
– Допустим… Но его убили – это точно.
Закусив губу, Арина хмуро смотрела на него и ждала продолжения. Он вздохнул и продолжил:
– Помнишь, Эльвира Марковна говорила, что, когда она подошла к щитку, то он был весь черный, оплавившийся и распространял вокруг себя запах горелой резины? Пробки, даже перегоревшие, так пахнуть не могут – они сделаны не из резины, а из неплавящегося материала. Значит, кто-то – а этот «кто-то» и был убийцей – сумел заменить пробки на толстые резиновые «жуки», чтобы они продержались как минимум минут десять и не размыкали электрическую цепь, пока обреченный мужик в Анниной ванне умирал от ударов током. По этой же причине, по причине избыточного напряжения, погас свет и перегорели электроприборы у соседей.
– Убийца переменил пробки на эти… как ты сказал? Резиновые «жуки», затем дождался, когда жертва залезет в ванну, вошел в квартиру и бросил в воду включенный фен, так?
– Получается, так.
– Тогда он должен был знать, что застанет жертву именно в ванне? Да? Ну и откуда у него могла быть такая уверенность? Ведь Анна жила в квартире одна!
– Не знаю, Ариш… Если убитый был ее любовником – то Анна первая, на кого падет подозрение. И именно потому, что в своей квартире она жила одна!
Они смотрели друг на друга молча – Валентин в растерянности, Арина в немом отчаянье. Из приоткрытого по случаю теплого осеннего дня окна донесся приглушенный рокот моторов: пожарная машина и «Скорая помощь» выезжали со двора. Милицейская «канарейка» еще стояла у Анниного подъезда, и недоброе предчувствие не успело даже кольнуть молодого человека в бок, как Арина вскочила с места и чуть ли не по пояс высунулась в окно, с грохотом откинув прочь задребезжавшую двойными стеклами раму:
– Валька! Смотри!
Он смотрел. Сверху милицейский «уазик» казался почти что спичечным коробком, но все же было отлично видно, как двое людей в серой форме, выйдя из подъезда, подсаживали в этот «коробок» Анну – осторожно, с преувеличенной вежливостью поддерживая ее под локоток, предупредительно распахнув дверь – если бы не эта серая форма и не канареечные цвета машины, можно было подумать, что два молодых человека просто ухаживают за понравившейся им женщиной!
Анна сохраняла самообладание. Отсюда, сверху, им не было видно ее лица, но оба они заметили, с какой легкостью женщина запрыгнула на подножку «уазика», придерживая полу зеленого пальто, одним наклоном головы отвергнув помощь своих конвоиров.
Оба милиционера погрузились в машину следом, и «уазик», оставляя за собой легкий смерч из пыли и клубившейся в ней листопадной трухи, с ревом выехал со двора.
– Они увозят! Валька, они увозят ее! – прошептала Арина. Резко обернувшись к нему – так резко, что коса, зацепившись за оконную ручку, петлей обхватила ее шею, Арина смотрела на него расширенными от ужаса глазами, и в них уже подрагивали слезы.
– Они увозят ее! – повторила она сдавленным голосом, который вот-вот грозил сорваться в рыдания. – Увозят Анну! Анну Витальевну! Что это значит? Что ее арестовали? Арестовали за убийство?! Но, Валька, она же ни в чем, ни в чем не виновата!!!
«Откуда тебе это известно?» – должен был спросить он, потому что, рассуждая логически, у них не было никаких оснований для уверенности в Анниной непричастности. Но он тоже не верил. И все, что мог поделать, – это одной рукой обнять уже плачущую навзрыд Арину, а другой машинально захлопнуть окно, оборвав тем самым шум улицы, в котором можно было разобрать стрекотание удаляющегося «воронка».
– Но она же не виновата! Валька, она же не виновата – ни в чем, ни в чем!
Арина рыдала у него на плече, а Валька гладил ее по вздрагивающим плечам, рукам, спине. И неизвестно, как так получилось, это было так некстати, он не хотел этого – но губы сами нашли ее теплый висок, а ладонь осторожно коснулась мокрого шелка гладкой щеки…
– А где же ваша дочь? В институте? – спросила Ада тоном поддерживающей вежливый разговор светской львицы.
Макс был поражен и не счел нужным это скрыть:
– Да… То есть наверно… вообще-то ей уже следовало прийти, Арина в это время обычно уже дома… А откуда вы…
Максим, конечно, хотел спросить, откуда Ада знает про то, что у него есть дочь, но тотчас прикусил язык. Ведь минуту назад его назвали эстетом и интеллектуалом. Мог ли он после этого не посоревноваться с Адой в умении выстраивать логическую цепочку из несущественных на первый взгляд деталей?
– Что ж, попробую угадать, откуда вы в самом деле знаете, что у меня есть дочь! Конечно, если вам об этом не сказала главный редактор «Нострадамуса».
– Нет, она ничего не говорила, – чуть нагнув голову, Ада взглянула на Макса с веселым интересом.
– Тогда так… Входя ко мне в квартиру, вы наверняка заметили в прихожей что-нибудь из женских вещей. Обручального кольца у меня на руке нет, и…
Он сбился. Просто не знал, что еще сказать.
– И… и я пригласил вас на чай, совершенно не опасаясь, что кто-нибудь закатит мне сцену ревности – значит, женщина, которая живет в доме, – скорее всего, мне не жена и не любовница… И… и… А! Я принес вам ее фен. Маленькие девочки не пользуются феном, и одежда или обувь, которые вы заметили в коридоре, принадлежат тоже далеко не ребенку. Значит, я живу вместе дочерью, которая достаточно взрослая, чтобы учиться в институте… так?
Она засмеялась тихим, шелестящим смехом, лениво протянула руку (опять пришло сравнение с кошкой, греющейся на солнце) и слегка похлопала Макса по запястью:
– Все правильно, замечаний нет. Только почему же вы говорите так неуверенно? А впрочем, ответ на поверхности: о нерешительности Весов можно складывать легенды. Даже если вас спросить о том, сколько будет дважды два, вы все равно задумаетесь. Ко всему сказанному вами можно еще добавить, что ваша дочь, скорее всего, тоже Весы. Молодые девушки в наше время стремятся жить отдельно от родителей, а вы достаточно состоятельный мужчина, чтобы позволить себе если не купить, то хотя бы снять для дочери отдельную квартиру, подальше от вашего родительского ока. Захоти она этого, вы вряд ли стали бы спорить – те, кто родился под знаком Весов, как правило – хорошие отцы, и к тому же они не любят спорить, избегают крайностей, всегда во всем пытаются найти золотую середину. Кроме того, вы не инвалид, не старик, в уходе взрослой дочери не нуждаетесь, а значит, не по этой причине она продолжает находиться рядом с вами.
– А по какой?
Признаться, этот вопрос Бардина давно волновал.
– Женщины-Весы не могут жить без привязанности. Ваша дочь еще совсем молода, и потому вы на сегодняшний день – единственный объект ее дум и забот. Иногда, наверное, это выглядит смешно, иногда – трогательно и наивно. Но до тех пор, пока… как ее зовут? Арина? До тех пор, пока Арина не встретит свой идеал, все останется по-прежнему.
Что-то кольнуло Макса в сердце при словах «Пока Арина не встретит свой идеал». Родительская ревность? Да. Да!
– Интересный у нас с вами получается разговор. Даже не знаю, правы вы или нет.
При этих словах Ада вновь улыбнулась, и Максим спохватился: ведь она иронизирует как раз над его нерешительностью, о которой только что упомянула как бы вскользь. Это задело Бардина, и он добавил резче, чем хотел:
– Но все-таки я больше склоняюсь к мысли о том, что вы придаете тому факту, что я – Весы, слишком уж большое значение. И вот вам доказательство: Арина на меня совсем не похожа. А ведь она не просто тоже Весы – у нас общий день рождения…
