Их разделял прилавок, на котором кем-то, видимо, экспертами, были аккуратно разложены вещи, извлеченные из карманов убитого: паспорт, записная книжка, смятая пачка сигарет, трубочка с валидолом, связка ключей и туго набитое портмоне.
За спиной у Ады возвышался шкаф со всякими безделушками, и в стеклянные дверцы этого шкафа затаившаяся за выступом стены Вероника могла ловить отражение следователя. Она заметила, что, устроившись напротив Ады, Бугаец отодвинул в сторону все, что лежало на столе. А сама Ада теперь сидела в нескольких метрах от нее – Вероника снова видела близко-близко эти странные кошачьи глаза, крупный рот и даже веснушки, ссыпавшиеся со скул и щек на длинную белую шею.
– Полгода назад Натан принес мне на… экспертизу, скажем так, да, именно на экспертизу один старинный рисунок. Это было очень интересное изображение, своего рода анатомический атлас, составленный, однако, не врачами, а астрологами. По моей оценке – в середине XVI века. Очень хорошо сохранившийся пергамент.
– Ах, так вы эксперт? Музейный работник?
– Вовсе нет. Я зарабатываю на жизнь совсем иным.
– Чем же, позвольте поинтересоваться?
Ада не ответила. Только взглянула на седовласого. Уголки ее губ приподнялись, выпуская улыбку, и на миг замерли, словно решая, достоин ли собеседник такого подарка. Затем Ада чуть приподняла подбородок и слегка прищурилась – совсем так, как это делают умные люди, разговаривая с теми, кто, и это заранее известно, все равно не поймет всей серьезности ситуации, сколько им ни объясняй.
– Так чем же вы зарабатываете себе на жизнь? Это секрет? – упрямо повторил Бугаец.
– Тем, что даю людям советы, – спокойно ответила Ада.
– Вот как! Интересная специализация! И что, она указана в едином тарифно-квалификационном справочнике работ и профессий?
– Никогда не интересовалась этими тонкостями.
– Просите за любопытство, но какого же рода советы изволите предлагать страждущим? – В голосе Бугайца слышалось неприкрытое раздражение, обильно приправленное тяжеловесным сарказмом. «Все бабы – дуры!» – эта незамысловатая мужская мудрость слышалась «между строк» всех последующих вопросов. – Советы о том, как похудеть за два дня на пару десятков килограммов? Или какого цвета помаду подобрать к новому платью? Как выйти замуж за миллионера? Или что такое ничего и как из него сделать что-то? А? В этом роде?
Соблюдать вежливость и дистанцию, предложенную Адой, ему удавалось все труднее.
«Он, наверное, женоненавистник», – с неприязнью подумала Вероника. Что за дурацкая манера разговаривать с дамой в тоне шута горохового? Хотя… она увидела, как рука следователя, заброшенная назад, несколько раз с силой помяла шею, и решила, что у Бугайца болит голова или он просто устал. Отсюда и раздражение. «Все равно это не оправдание…» – мелькнула сердитая мысль и оборвалась, потому что надо было слушать Аду.
– Я думаю, отвечать стоит только на ваш первый вопрос, потому что только первый вопрос задан вами действительно по делу, – по-прежнему спокойно ответила Ада, и две белые руки так же спокойно легли на подлокотники кресла. – Итак, вы просили подробностей – с чего началось наше знакомство с Натаном… Как я уже сказала, он принес мне хорошо сохранившийся пергамент и попросил расшифровать знаки, которыми была испещрена нарисованная на нем человеческая фигура. Если эти знаки действительно имеют значение и замыкаются в какую-то логическую цепочку, то, значит, документ неподдельный и в самом деле имеет серьезную ценность. У Натана был повод тревожиться – в последнее время антикварный рынок наводнили подделки. Не так уж трудно, обладая современными техническими средствами, изготовить пергамент и затем «состарить» его. Гораздо сложнее, и даже почти невозможно, при помощи давно забытых символов и понятий наполнить его истинным смыслом. На это в мире способно всего несколько человек, которых можно пересчитать по пальцам одной руки.
– И вы хотите сказать, что, как это… «расшифровали» эту бумагу? – Бугаец снова поднял руку и принялся массировать шею.
– Пергамент.
– Один черт! Вы поняли, что там нарисовано, в этом медицинском атласе?
– Да. Собственно говоря, именно я и установила, что это медицинский атлас, а не просто рисунок, скажем, Ноя с его питомцами из библейского ковчега. На пергаменте была изображена фигура человека без брюшной стенки, в животе у которого сидит рак, сердце пожирает лев, голову топчет баран, ноги – обвили рыбы, а на плечах пристроились два одинаковых младенца и так далее.
– Страсть господня! – делано ужаснулся следователь. – Только при чем же здесь медицина? Наверняка просто древнее проклятие. Или, скажем, школяр какой-нибудь нашалил. Наши бездельники на партах рожи рисуют, а тогда, поди, на пергаментах.
– Разочарую вас – это невозможно, – бесстрастно ответила Ада, не переменив своей позы сфинкса. – Школяры XVI века, может быть, и занимались на уроках подобным озорством, но делали они это, смею вас заверить, не на пергаменте. Слишком дорогое это было бы удовольствие. Портить и разрисовывать бумагу, а не пергамент им было бы куда проще – ведь бумага знакома Европе уже с 751 года, когда ее впервые завезли из Китая, а потом и научились делать самостоятельно в итальянских и немецких мастерских. Пергамент же, как известно, изготавливался из кожи молодых животных – ягнят, телят, коз. Это был очень дорогой материал, но и очень долговечный – гораздо долговечнее бумаги! И именно поэтому его использовали для изложения особенно важных документов, которые необходимо было сохранить на века. В том числе и для медицинских книг.
– Хм!
Вероника видела, даже по спине следователя видела, что он страшно заинтересовался историей с пергаментом и еле сдерживает себя, чтобы не закидать Аду вопросами – как она расшифровала этот документ, что означал страшный рисунок, какое отношение две рыбы, обвивающие чьи-то голые ноги, имеют к великой науке врачевания?!
Но Бугаец, как видно, решил, что и без того слишком долго позволяет Аде вести разговор и быть хозяйкой положения. Он глубоко вздохнул, попрочнее укрепился на сиденье, достал из кармана пиджака блокнот, дешевую шариковую ручку. И только тогда, как бы просто для того, чтобы заполнить паузу – дескать, вот сейчас я подготовлю, и начнем говорить уже серьезно, а пока давайте покончим с вашими глупостями, – равнодушно спросил, не поднимая головы:
– Анатомический атлас, значит, говорите? Нечто вроде медицинской энциклопедии? Пожалуй, я и сам могу расшифровать такой рисунок, даже и не видя этого вашего пергамента. Рак в желудке – это, следовательно, злокачественную опухоль себе человек отрастил, баран в башке – глупый, значит, а эти – что там? – ребятишки на плече, так это силы, наверное, пациент был необыкновенной. Так?
Этим «так» он как бы интонационно подвел черту под пустопорожней болтовней, до которой снизошел из-за простительного для делового человека желания немного отвлечься от забот. И занес ручку над блокнотом, всем своим видом показывая, что готовится задать уже другой, напрямую относящийся к делу вопрос.
– Нет, не так, – снова ласково, словно малому ребенку, сказала Ада. Уголки губ опять дрогнули, но улыбка на этот раз была шире, с блеснувшей на миг белоснежной полоской зубов. – Вы ошибаетесь, господин Бугаец, в связи с чем я с сожалением должна заметить, что в XVI веке с такими познаниями в медицине вы не поднялись бы в своей карьере даже до городского цирюльника.
Следователь вздрогнул и вскинул голову; Вероника фыркнула в своем укрытии и испуганно зажала рот кулачком; Ада спокойно смотрела на следователя поблескивающими сквозь прищур глазами, дотрагиваясь кончиком розового язычка до ровных мелких зубов – зубов хищницы. Вне зависимости от последствий произнесенные только что обидные слова доставили ей явное удовольствие.
Оскорбление было неожиданным и, может быть, даже незаслуженным, но в то же время не настолько сильным, чтобы серьезный мужчина уровня Алексея Бугайца мог показать, что обиделся. И именно потому, что все они это понимали, зрителям было особенно приятно засчитать седовласому следователю поражение. «Это тебе от всех баб, которые дуры», – с несвойственным ей злорадством подумала Вероника.
Выдержав прекрасную паузу, Ада продолжила:
