просто падаю с ног от усталости. То есть, конечно, не с ног – ведь я сидел за рулем, – но, право же, во мне оставалось очень мало того, что называется внутренним резервом, чтобы я мог продержаться без отдыха еще хотя бы два или тем более три часа.
Не отгоняя машину в подземный гараж – это отняло бы у меня лишние двадцать минут, я оставил ее во дворе и поднялся к себе в квартиру.
И, только доставая ключи, уронив связку и поднимая ее с каменного пола лестничной площадки, увидел, что дверь в мою квартиру приоткрыта, и сквозь щель пробивается клинообразная полоска света!
И там кто-то ходил – я слышал легкие шаги.
И тот, кто проник в мою квартиру, не только не торопился ее покидать, но и расположился со всем возможным комфортом – я отчетливо слышал звуки «Наутилуса», диск которого был вставлен в мою магнитолу, и запах свежесваренного кофе – запах, от которого у меня моментально засосало под ложечкой.
Чувствуя, что я уже не в силах вот так, сразу, принять решение (что делать? ворваться и разогнать воров или вора, размахивая связкой ключей, или вызвать милицию, или призвать на помощь соседей, или вообще плюнуть на все и остаться ночевать вот здесь, прямо на холодных ступенях, положив под голову сложенный свитер?), я уселся перед своей дверью на корточки, прислонился спиной к стене и устало закрыл глаза.
Тот, в квартире, на минуту перестал расхаживать из угла в угол (я услышал, как непрошеный гость дошел до той стороны двери и остановился), на минуту замер, прислушиваясь, а затем решительно распахнул дверь.
Так резко, что я чуть не свалился, пришибленный внезапно раскрытой створкой.
– А-а, и снова здравствуйте! – иронично, но в меру сказала мне Ада. – Рада, что вы живы и здоровы. Заходите.
– Спасибо за приглашение, – съязвил я. – Надеюсь, я не слишком помешал вашим планам на вечер.
– Не слишком, – она пошире распахнула дверь, давая мне пройти. – Мои планы на вечер целиком зависели от ваших, так что будем считать, вечер удался у нас обоих.
– Если вы сейчас накормите меня ужином, я согласен считать так.
Мое предложение вовсе не поставило Аду в тупик. Легко кивнув головой с золотистой гривой, которая теперь не была убрана в прическу, а свободно свисала по обе стороны узкого, припорошенного веснушками лица, она прошла на кухню и зазвенела там посудой.
Испытывая странное и незнакомое мне до сих пор чувство (в моем доме появилась хозяйка!), я прошел в спальню. Подумав, снял с себя джинсы, носки и свитер – всю эту пропахшую пылью и потом дрянь, и, накинув звездно-полосатый халат, подаренный мне когда-то кем-то из женщин уж не помню по какому случаю, прошел в ванную.
Семейный вечер, так семейный.
После душа я удобно расположился в кресле, приглаживая мокрые волосы и чувствуя себя все-таки дураком от того, что напялил на себя это клоунское одеяние.
Ада превосходно и со вкусом накрыла столик. Наверное, она провела на кухне не меньше двух-трех часов, чтобы наколдовать все эти салаты, легкий овощной суп и настоящие итальянские пасты, которые она со знанием дела и, не побоюсь этого слова, любовью разложила на тарелочках. Я был тронут, и даже желание дальше язвить на предмет ее, Адиного, незаконного проникновения в мое жилище, как-то съежилось и потускнело, а вскоре и совсем исчезло.
– Как вы все-таки ко мне попали? – просто спросил я.
Она ответила, улыбаясь:
– Боюсь, мой способ искать с вами свидания вам не понравится.
– Мне сегодня вообще уже ничего не нравится. И все-таки?
Она протянула над столом сжатую в кулак руку и раскрыла ладонь. Я увидел лежащий на ней скомканный комочек лейкопластыря, ничего не понял и вопросительно поднял глаза на порозовевшую от удовольствия Аду.
– И?
– Перед тем как вы… может, уже перейдем на «ты»?
– Можно.
– Перед тем, как ты вышел из квартиры, я наклеила полоску лейкопластыря на собачку дверного замка. Поэтому дверь не захлопнулась. Ты уехал – я вернулась и спокойно вошла. Трюк, известный еще со времен Джеймса Бонда!
– А откуда у тебя взялся лейкопластырь? – глупо спросил я, вместо того чтобы узнать, зачем она вообще решила вернуться в мой дом, к тому же таким воровским способом.
Ада фыркнула:
– Элементарно, лежал в косметичке.
– Но зачем?..
– Затем, – перебила она меня, – что мне нужно было все обдумать.
– А почему обдумать именно у меня дома? Нет, ты не подумай, что я тебя в чем-то подозреваю, – спохватился я. – Понятно, ты не квартирная воровка. Но согласись, это странно!
– Ну, это не первая странность за последние несколько дней.
О, да! Трудно было с этим не согласиться!
– Ну а все-таки?
Склонив к плечу золотую голову, Ада задумчиво смотрела на меня и медлила с ответом.
– Давай начнем все-таки с другого конца. Потом ты поймешь, почему. Скажи, что еще произошло за те несколько часов, которые мы не виделись?
– Скажи, а откуда ты знаешь, что обязательно что-то произошло?
– Ты все же недоволен и ворчишь, поэтому и не хочешь отвечать на мои вопросы. Но я отвечу на твой. Дело в том, что у вас, Стрельцов, если уж случаются неприятности, то они начинают идти не «вкраплениями» на протяжении всего года, а сразу сплошной черной полосой. Это было замечено еще древними шумерами, которые связывали такое явление с тем, что у Юпитера целых шестнадцать спутников-лун. Стоит одному спутнику, скажем примитивно, «захотеть» доставить неприятность человеку, которому покровительствует Юпитер, как остальные пятнадцать тоже хотят «взять свое». Конечно, Юпитер – не чемпион по количеству спутников; первенство здесь традиционно удерживает Сатурн со своими восемнадцатью лунами, а десять лет назад, после того, как астрономы открыли два новых спутника у Урана, их у этой планеты стало семнадцать. Но негативную энергию на Стрельца проецируют именно спутники его планеты-покровителя – Юпитера.
– Ничего себе, шуточки планетарного масштаба! – пробормотал я, отдавая должное очень вкусному салату Адиного приготовления. – Взять бы какие-нибудь эти космо-звездолетопушки и расстрелять с Земли всех этих подлянок, которые вертятся возле Юпитера!
– Ну, это будет слишком сложно. Как ни крути, Юпитер в триста восемнадцать раз тяжелее Земли. Думаю, и спутники у него тоже соответствующие, – улыбнулась Ада.
– Ладно, ну так и что там у нас с этими спутниками?
– Ничего, кроме того, что они сговорились доставлять тебе неприятности. Так что еще сегодня случилось? Расскажешь?
Я молчал, наверное, целых десять минут, делая вид, будто целиком поглощен процессом приема пищи. А потом решился. Да и что тут было думать, в самом деле? Я смертельно устал барахтаться во всем этом дерьме в одиночку. Кто знает, не высшие ли небесные силы, с которыми Ада, как мне кажется, давно на «ты», послали мне ее?
В общем, я все ей рассказал. И про то, как и кто хотел отравить Риту, и про то, что у этой восемнадцатилетней девушки, оказывается, богатое прошлое.
И, рассказывая Аде о событиях, которые происходили с Ритой четыре года назад, я одновременно прислушивался к себе и не мог понять, какие чувства теперь вызывает во мне эта девушка? До сих пор я принимал ее за глупенькую, не слишком привлекательную в силу своей стеснительности и недалекого ума особу, с которой у меня, несмотря ни на что, очень мало общего. Но вот я вторично, пока рассказывал, пережил все то, что узнал о Рите, – и образ ее приобрел некий новый оттенок, который я никак не мог
