песни Коли Шабунина, фотоателье Андрея Безукладникова. Хватило бы одной ручной гранаты в разгар пирушки, чтобы покончить разом со всем пермским андеграундом. А обком слиберальничал – и вот где он теперь, обком? А наши орлы вона где – в зарубежных каталогах и энциклопедиях.
В 1984 году Пермский обком КПСС специальным постановлением осудил поэтические вечера в кафе «Театральном» – за неправильные стихи и за граждански незрелую слайд-композицию, показанную однажды в кафе. Авторы имели дерзость оторваться от реальной почвы и уйти в самое себя – что приравнивалось к идеологической диверсии. Исполнительные власти немедленно прекратили вечера и закрыли слайд-студию на Народовольческой – чтобы никто не отрывался и не уходил.
Чуть было не закрыли клуб любителей фантастики. Там частная инициатива достигла неслыханных масштабов – распространилась по всей стране! Любители фантастики при попустительстве соответствующих органов организовали информационный обмен между клубами разных городов, устраивали регулярные слеты, читательские конференции, выпускали рукописные издания, читали нерекомендованную литературу и, что совсем уже невыносимо, переписывались с Западом. Воспитательные мероприятия положили конец любительскому бесчинству, фэны раскаялись, но не искренне – выждав время, взялись за старое.
Жить буке обкому оставалось ровно семь лет.
1985. ГРОГ В САМОВАРЕ
Первая новость 1985 года: теперь у нас молодой Генеральный секретарь. На него и смотрели как на молодого, зеленого – с усмешкой. Малороссийский «ховор», какая-то клякса на лысине… Однако затеплилась надежда – не на что-то конкретное (исправить что-нибудь в нашей распрекрасной жизни уже не представлялось возможным), а так – смешная надежда вообще. Утомили старцы.
Вторая новость – бомба: знаменитый «указ 85 года» о борьбе с нашим родимым пьянством-окаянством. Апофеоз административной самонадеянности. Велели народу пить чай – и все кинулись.
Как бы не так. Общественная жизнь к 1985 году загнулась бесповоротно и лишь гальванически подергивалась по сигналу сверху, поэтому частная жизнь осталась единственной формой жизни в СССР. Как презренный сорняк прорастает в ребрах брошенных механизмов, так гонимая частная жизнь в 80-х годах проникала, пролезала всюду. Она пронизывала производственную базу социализма и поражала все его надстройки. Никто не работал, все занимались своими личными делами на рабочем месте или вообще покидали его с утра, оставив шляпу для «эффекта присутствия». Личные дела равнялись личности: одни в рабочее время травили анекдоты и флиртовали; другие вязали или мотались по магазинам, выслеживая дефицит; третьи мастерили «для дома, для семьи» то, чего не сумели купить в магазине, причем, мастерили, естественно, на казенных станках из «сэкономленных» материалов.
Ничтожно малая часть трудящихся тратила рабочее время на изучение полезных книжек и сочинение стихов или прозы.
И все пили. Отмечали на работе все общенародные праздники, все дни рождения, повышения, отцовства, уходы в отпуск и на пенсию, обмывали покупки. Увернуться было невозможно. Пили по пятницам, по понедельникам. Пили во вторник-среду-четверг. Пили по выходным – у себя дома, на «дураковом поле» или в гараже. О, гараж! Типично советская, типично «застойная» форма досуга, мужской клуб – в гараже!
Рыбалка, грибы, сельхозработы, командировка, встреча, прощание, футбол, баня – всё с выпивкой. Бабы пили не меньше мужиков, называлось – «девишники». Городской фольклор: «Природа шепчет: «Займи и выпей». Выезжали «на природу», орали: «Из полей доносится: «Налей!».
Селяне гоняли за водкой на комбайнах. Горожане по ночам в недопитии ловили такси и принимались раскалывать «шефа» на «водяру». Таксист кочевряжился, набивал цену, кружил по городу, выскакивал у стоянок, шептался с коллегами-таксерами, потом тащил теплую бутылку «Русской», замотанную в газету, – компания ликовала, совала ему красный «чирик» с Лениным (10 руб. – двойная цена). Купить выпивку вечером до указа было целым приключением. После указа стало проблемой купить спиртное даже днем.
Во исполнение грозного повеления спиртные напитки убрали из поездов, столовых и гостиниц, стали продавать только в «особых местах» и строго с 14 до 19 часов. Толпы людей томились в очередях к винному отделу, перед его закрытием вскипали нешуточные страсти – без наряда милиции закрыть магазин было невозможно. Цену на водку удвоили. Очереди от этого не уменьшились – пропал сахар: люди погнали самогон. За появление на работе под хмельком могли уволить не только тебя, но и твоего начальника – начальники вызверились, аки псы: «Никаких дней рождения! 7-е ноября отметить чаем!». Черта с два, 7-е ноября 1985 года в нашем учреждении в самоваре подавали «грог» – спиртягу с нагретым соком. О соках, кстати, дальновидно позаботилась Партия: все лето-85 на прилавках было полно всяких соков, минералки и кваса в самой неожиданной (уж какую раздобыли напуганные циркулярами производители) посуде – здоровая альтернатива пагубному зелью.
– пошучивал народ. А сам напал на «Тройной» одеколон и голубенький «Нитхинол». Уж как только его не просвещали, этот народ. Сильнее всех действовали машинописные воззвания профессора Углова, по его частным исследованиям выходило, что мы все – дегенераты, что само существование русской нации под угрозой. Шок. В те времена ничего подобного «великий советский народ» и не слыхивал, то был первый шок от первой правды. И отзывчивый Евтушенко подхватил:
Пропагандой здорового образа жизни занялось поспешно созданное Партией Всесоюзное общество трезвости, журнал «Трезвость и культура». Да все газеты, журналы, радио, ТВ свихнулись на одну тему. Из старых кинокартин вырезали сцены с тостами, любимую «Иронию судьбы» объявили врагом народа номер один. Все оставшиеся силы вложила советская власть в тот последний решительный бой. И что?
Напоследок совсем незаметная новость: первым секретарем Московского горкома КПСС назначен какой-то Ельцин из Свердловска.
К слову – анекдот. В ЦК КПСС приходит телеграмма из Свердловского обкома: «Срочно пришлите эшелон водки. Народ протрезвел, спрашивает, куда царя-батюшку дели».
Зловещий юмор. Привет Борису Николаевичу.
1986. В ПЕРМИ ВСЕ СПОКОЙНО
«Перестройка» где-то там, а в Перми все «по-брежневу». Люди покорно терпят пытку очередями: пообедать, постричься, зарплату получить – «Кто крайний?» – и стоят, тупо читая наглядную агитацию, и час, и два… Терпят пытку «дефицитом»: то лампочек нет, то тетрадей, то обоев, как обычно. Потолок
