Ее «Мальчиш» вышел худенький, в распахнутой буденовке. Опорными пунктами рисунка стали звезда, глаза и губы. Звезда вышла размашистой, под стать буденовке, во весь лоб. Губы — плотно сжатые. Глаза глубокие, говорящие, черно-огненные. Во взгляде — готовность к бою, ненависть и боль. Брови чуть нахмурены, из-под козырька откинут вихрем лихой мальчишеский вихор.
Когда дочеркала вихор, за спиной сказали: «Здорово!»
VI
В дневнике появилась пометка «23-М», только ей одной понятная. Хотя ничего секретного в ней не было, просто сокращение. Для памяти о чудесном вечере на Костровой, где гостями у них были и Савельева, и Збруев (только что снялся в «Двух билетах»), и Лановой. Последний представился особенно:
— Перед вами артековец! — какого-то там года…
Шквал аплодисментов.
После встречи с такими солидными артистами показан был… «Морозко»! Однако и «Морозко» смотрелся с удовольствием.
Она сидела возле Роберта и объясняла, как могла, диковинки русских сказок: змея подколодная, баба-яга, мачеха, приданое, старичок-боровичок… Полная неожиданность: несмотря на всяческие трудности, никакой другой фильм Роберт не смотрел так восторженно. Все его смешило: и Тяпа, и свинья в упряжке, и дубинки, закинутые в «космос». А какое ликование вызвало пение Морозко: «Елочка, наша елочка, в лесу родилась елочка!»
Роберт с места даже привскочил и руки протянул к экрану.
… «23-М» — 23-го июля на Костровой «Морозко». Вот и все. Нет, не все. Алик для стенновки дал превосходную рецензию. Феноменально: Роу, Зуева, Хвыля, Милляр, Яншин, Чурикова, — как только он смог запомнить всех создателей картины! Отметил оператора, пейзажи и режиссерские находки. Правда, разбор его оценок в пресс-центре вызвал споры. Алик особенно похвалил душеньку Марфушеньку. Ерунда какая- то… Она и Ольга до хрипоты защищали Седых. Но Марк Антонович решительно взял сторону Алика, и Ольга моментально расстроилась, ушла в сторону моря. Когда же рецензия появилась в «Парусе», огорчился Алик. Заметка начиналась у него сердито: «Хорошие фильмы для детей выпускаются у нас не часто». Марк убрал «не», и такое исправление Алика отчаянно расстроило.
Она утешала его всячески, уверяла, что на правке могли оставить свой след и наскоки правильной тетеньки. Все впустую.
Единственный памятный разлад в пресс-центре. Зато к Алику пришла заслуженная слава эрудита- критика. А ей самой школьная англичанка за тот вечер на Костровой, за помощь Роберту вполне могла бы поставить законную четверку.
Когда же состоялся «Турнир всезнаек», они с Ольгой и вправду чуть было не рассорились. Причем напропалую. Как президент КЮДИ, она постоянно выбиралась председателем жюри различных конкурсов. Так случилось и на том турнире, где в судьи выбрали и Ольгу. Ареной схватки стала родная Костровая. За порядком в командах следили секунданты, Марк с Наташей. Звенья вожатые поделили по номерам: нечетные — «голубые», а четные — «желтые». Марку поручили «желтых», где капитаном оказалась Лёська. «Голубых» взяла себе Наташа, зачинщица турнира. Наташа составила и сценарий, и вопросник с ответами, поэтому Ольга к вожатой отнеслась весьма придирчиво: не будет ли подсказок? Подруга высказалась в том смысле, что на арене достаточно оставить одних капитанов, а место вожатых — среди судей, подальше от команд.
— По-моему, предложение хорошее, — согласилась Полозкова, третий член жюри. — Давайте введем вожатых в наш состав, но оставим их с командами.
Как председатель, она со Светланой согласилась. Не было ни малейших оснований ожидать подсказок со стороны, за Наташей вообще не водилось ничего нечестного. Вожатые остались на площадке, и Ольга впервые заметно помрачнела. И совершенно зря!
Да, выявилась еще одна довольно важная деталь: у Наташи «голубые» капитаном выставили Алика.
Итак, слева «желтые», Марк и Лёська. Справа «голубые», Алик и Наташа. Такой была расстановка сил к началу боя.
Три нитки разноцветных огоньков тянулись веером от амфитеатра к пилонам, замыкающим площадку, напоминая про кадрильный вечер. За радужным свечением гирлянд огромное захребетье Медведь-горы слегка растушевалось. Но окружающие красоты запечатлелись мельком, накал страстей на поле боя вскоре поглотил все судейское внимание. «Желтые» повели в счете, и Ольга немного успокоилась.
Объявили шуточный вопрос: какой хлебный злак не сеют, не жнут, не едят и у себя не терпят?
Вовка-ботаник, «голубой», выскочил вперед и завопил: «Ячмень!» Он схватился за глаз, и все повально грохнулись оземь, потому что накануне у ботаника веко побагровело, а с утра стало действительно зернистым.
Наташины «голубые» за Вовкин ячмень получили законных два очка, заметно подтянулись, и Ольга снова посуровела. Затем задали вопрос и посерьезнее.
Прозвучал музыкальный отрывок, — требовалось назвать произведение и автора. Музыка еще не смолкла, а Лёська уже назвала Рахманинова, второй концерт, часть и номер сочинения. Амфитеатр и «желтые» ударили в ладоши. После турнира Лёська объяснила, что ей помогла гимнастика: упражнения с лентой она готовила однажды под отрывок из концерта. Надо же, второе совпадение! Как бы там ни было, зачетные очки получила и команда Марка. Ольга просияла и с Лёськой, видимо, заочно примирилась. Борьба шла очко в очко, и все должна была решить последняя задачка. Костровая замерла: что-то будет задано?
У пилонов лежал укрытый щит, Марк Антонович поднял его и повернул: открылся текст, «отрывок из романа». Наташа заранее предложила объяснить его главную особенность.
Пошел отсчет времени, на разгадку давалась нещадная минута. Минута. На щите читали, хлопая глазами:
РОМАН А. КУКА «НА МОР»
«…ГОЛО, ДЕНЬ НЕДОЛОГ; МОРОЗ — УЗОРОМ УРАГАН И СЕНА НАНЕС, И НАГАРУ. УЖАС: ТЕСЕН ШАЛАШ, НЕСЕТ САЖУ. ТЕЛО КОТА НОЖ ДЖОНА-ТО КОЛЕТ! ЛИР УТРОМ АНЮ НА МОР ТУРИЛ. ХИНУ НИНЕ БРАЛ АРБЕНИН У НИХ…»
Дичайшая абракадабра!! Если бы на Костровой сидела правильная тетенька, она бы ужаснулась: как можно предлагать ребятам подобные загадки?! Наташа между тем посмеивалась в ожидании.
Секунды тянулись, как перед запуском ракеты. Метроном свое отстукивал бесстрастно. «Голубой» Гога вскинул руки и завопил: «Знаю» — одновременно с последним ударом метронома.
— Время истекло! — не удержалась Ольга, но вокруг уже шумела буря, и гром гремел, весь амфитеатр ощетинился, все встали с мест и горланили:
— Пусть объяснит! — Дайте человеку слово! — А может, он ошибся? — и все такое прочее. На щит уже и не смотрели, хотели слышать Гогу. И Гогина догадка оказалась верной, ларчик открывался просто. Ясно же, что на щите читалась шиворот-навыворот любая фраза. Даже заголовок! Пошла общая проверка, все жаждали найти ошибку, Ольга и «желтые» — особенно. Кто-то сгоряча орал обрадованно:
