глазам я прочел его намерения. С того места, где мы сидели, до палубы было всего около десяти футов, и Ник точно рассчитал прыжок. Он прыгнул на плечи разъяренного Блада и обхватил обеими ногами его шею, а пальцами рук надавил на глаза. Ослепленный Билли с громким пыхтением закружился на месте, спотыкаясь о лежащие на палубе тела мертвецов. Он изо всех сил пытался стряхнуть с себя этого нахального мальчишку, но молодчина Ник держался крепко. Я свесился с крыши рубки и во все глаза уставился на приятеля. Он заметил меня и заорал: «Быстро беги вниз, Мартин Хорнби! Найди сына лорда Хоука и других детей! А мы с его светлостью разберемся!» Каким-то образом Нику удалось вытащить у Блада из-за пояса бесценную подзорную трубу… и вдруг я увидел, как мой приятель летит по воздуху. Чертов пират наконец оторвал его от себя и, словно тряпичную куклу, с силой швырнул на палубу. «Разберемся…» — с сомнением подумал я, но поступил, как велел Ник. Тихонько соскочил с крыши, хоть было очень тяжело оставлять друга в таком отчаянном положении, и…
— Подождите! — Я резко встал и больно стукнулся голенью о камин. — Ради всего святого, мистер Хорнби, неужели в такой момент вы покинули свой наблюдательный пост?
— Мистер Толливер, отсутствовал я недолго, а о том, что пропустил, мне рассказали достаточно подробно, так что я почти все видел собственными глазами, — заверил меня Хорнби, похоже напуганный таким внезапным проявлением эмоций.
— Тогда прошу вас, продолжайте! — взмолился я и сел обратно на стул; рука застыла над блокнотом, готовая записать окончание этой захватывающей истории.
— «Я верну себе трубу!» — проревел Блад и поставил Нику на грудь ногу, обутую в блестящий сапог с высоким голенищем. Кончиком сабли он продырявил куртку Ника, затем разрезал тонкую синюю ткань рубахи, и на палубу выкатилась сверкающая подзорная труба. Ник отчаянно дернулся и попытался схватить ее, но куда там. Блад набросился на нее, словно хищник, сжал в руке, потом поднял высоко над головой, и труба засияла на солнце. «Нет! — воскликнул Ник. — Труба принадлежит адмиралу Нельсону!» Он отчаянно цеплялся за ногу пирата, пытаясь подняться, но Блад уперся тяжелым сапогом в живот бедняги, так что мой друг мог только бешено ерзать туда-сюда, будто приколотое булавкой насекомое. Тогда Ник сунул руку за пазуху, вытащил кинжал с костяной ручкой, который дал ему для самообороны лорд Хоук, и всадил его по самую рукоятку в мясистую голень капитана Блада. Тот заревел, как сто медведей, и не заметил, что сзади к нему приближается лорд Хоук. «Вы слышали мальчика? Труба принадлежит адмиралу Нельсону, — произнес Хоук, приставив кончик сабли к спине пирата. — Я буду благодарен, если вы вернете ее. Немедленно». «Это были твои последние слова в этой жизни», — процедил Билл, повернувшись к лорду лицом. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, а потом Блад атаковал, целясь в незащищенный живот лорда. Да. Но на сей раз уже Хоук стремительно обернулся вокруг своей оси, и в руке его молнией сверкнул клинок. А через мгновение раздался жуткий звук — такой издает сталь, когда разрезает плоть и разрубает кости. Да, сэр, разрезает плоть и разрубает кости! Страшным голосом заревел от боли капитан Блад и недоуменно уставился на окровавленный обрубок — все, что осталось от его правой руки. На палубе валялась еще подергивающаяся отрубленная кисть; окровавленные пальцы продолжали сжимать сверкающую золотом подзорную трубу.
Я снова вскочил и посмотрел сверху вниз на старого моряка, который сидел, глядя блестящими глазами на пылающий в камине огонь.
— Так Хоук забрал трубу Нельсона?
— Да, ради всего святого, мы забрали ее. И на ней были нацарапаны зашифрованные географические координаты места планируемой засады. Поскольку тот португальский шпион давно передал нам шифр, Хоук легко прочел координаты, и их тут же записал один из морских пехотинцев.
— Это конец истории?
— Не совсем, сэр. Осталось еще немного.
— Что же? — спросил я умоляющим тоном.
Я уже представлял себе, как история Хорнби под моим авторством появляется на страницах «Глоуб».
— Да, пожалуй, мне нужно закончить рассказ, верно? Я ведь, знаете ли, снова в нем появляюсь. — Старик захихикал и отхлебнул из стакана. — Значит, на юте этот французский капитан Боннар опустился на одно колено и в знак капитуляции протянул свою саблю лорду Хоуку. Тот принял ее, а потом заговорил, но в голосе его не было ни капли гордости, нет. «Капитан Боннар, от имени команды „Мерлина“ и Военно- морского флота его величества я принимаю вашу капитуляцию. Ваш флаг и вашу саблю я тотчас же передам своему капитану. Вы настоящий джентльмен, сэр, и для меня была большая честь сражаться с вами». Французы спустили флаг, и каждый англичанин возликовал, когда на стеньге «Тайны» на фоне голубого неба взвился «Юнион Джек». Лорд Хоук подошел к нактоузу и поднял в воздух флаг сдавшегося противника. «Мои храбрые друзья и товарищи, — так начал лорд. — У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность за ваш доблестный…» «Отец! Отец!» — раздался вдруг тоненький голосок, и при звуке этого голоса отважное сердце Хоука с такой силой подскочило к горлу, что он не в силах был продолжить речь. А потом он увидел группу матросов и бегущего к нему по палубе одетого в лохмотья маленького мальчика. Следом за ним мчалась ухмыляющаяся пороховая обезьяна, для которой настали самые прекрасные минуты в жизни. Я был слегка перепачкан в крови после недавней стычки со Змеиным Глазом и его людьми, охранявшими внизу пленных. Но я исполнил свой долг, и я улыбался. Да, сэр, поверьте: я улыбался, когда все эти маленькие детишки высыпали на палубу. Они смеялись и жадно глотали свежий воздух. «О, отец, это действительно ты!» — воскликнул маленький мальчик, и лорд Хоук как стоял, так и прыгнул с нактоуза, опустился на колени и крепко обнял своего сынишку, своего Алекса, будто не желал больше ни на шаг отпустить его от себя.
Хорнби умолк, и только барабанивший по крыше нескончаемый дождь нарушал тишину.
— Удивительная история, — наконец вымолвил я, глядя на старика.
Казалось, он совсем выдохся.
— Мне уже чертовски давно не приходилось столько болтать, — признался Хорнби, и я понял, что он действительно очень устал. — Примите мои извинения.
— Вы заслуживаете всяческого уважения, сэр. Но неужели это все?
— Довольно скоро наш корабль снова тронулся в путь. Дул попутный ветер. Закинув голову, я наблюдал, как туго надулись белые паруса; они несли нас домой, в Англию. Целый отряд барабанщиков отбивал на сияющих барабанах величественный военный марш, звуки которого летели над палубами «Мерлина». Шли мы с приличной скоростью, и, помню, я подумал, что, если этот ветерок продержится, мы без проблем завершим нашу судьбоносную миссию. Вовремя прибудем в Портсмут и успеем лично предупредить адмирала Нельсона о готовящейся засаде.
— И вы ведь успели?
Старый моряк подался вперед, словно намереваясь шепнуть мне что-то по секрету, и я заметил, что глаза его увлажнились.
— Да, сэр, успели. И я удостоился чести присутствовать на приеме во дворце Святого Иакова.[109] После лорд Хоук лично подошел ко мне с Алексом на руках, наклонился и посмотрел мне прямо в глаза. «Великолепная работа, юный мистер Хорнби», — сказал он и протянул мне парусиновый сверток. Тогда я не сразу понял, что в нем находится. Спустя годы я повесил подарок лорда Хоука вон там, на стене возле камина. Видите, сэр?
Я встал со стула и направился взглянуть, что же висит там и посверкивает в отблесках пламени.
— Да, мистер Хорнби, вижу.
Протянув руку, я дотронулся пальцами до старого кожаного ремешка. Осторожно, чтобы он не рассыпался от моего прикосновения.
Подарок лорда Хоука юной пороховой обезьяне Мартину Хорнби некогда был воистину сокровищем. Ныне же он превратился в потускневшее воспоминание о былой славе, скромно висящее в углу над камином. Это была подзорная труба адмирала Нельсона.
— Давайте, мистер Толливер, посмотрите в нее. Сейчас вы держите в руках частичку нашей истории, сэр!
Только я снял трубу с гвоздя, как это и случилось. Старый ремешок порвался, подзорная труба выскользнула у меня из рук и ударилась о стенку камина. Из нее выскочила линза и закружилась в воздухе, словно подброшенная для жребия монетка. Я еле успел ее поймать.
