полная тишина — слово «преступление» никак не вязалось с этим спокойным, престижным районом города. Единственный свет давали электронные часы на передней панели микроволновки. Они показывали три часа ночи.
Переложив «ЗИГ-Зауэр» в левую руку, Карен правой потерла ноющую шею и с наслаждением распрямила плечи. Господи, как же она ненавидела дела, связанные с опекой над детьми. Но нынешнее стояло особняком — и не из-за особой сложности, а из-за действующих лиц.
Откинувшись назад, Карен скрестила ноги на кухонном столе и постаралась расположиться поудобнее, чтобы скоротать остаток ночи — вот уже третьей кряду.
Несомненно, Джеффри Лондон — мерзавец, каких еще свет не видывал, — далеко не глуп. Он предпримет еще одну попытку похитить дочь. Если не этой ночью, то следующей. Или через одну. Карен это чувствовала. И она знала Джеффри. Уже не раз хорошая подготовка и инстинкты спасали ей жизнь; не стоило пренебрегать ими сейчас.
Борясь с одолевающей скукой, Карен непроизвольно обратилась мыслями ко времени ее влюбленности в Джеффри. Это был первый ее роман в колледже, и Джеффри тогда обращался с ней как с редким и бесценным предметом искусства, хотя уже тогда раздавались тревожные звоночки. По спине Карен пробежал холодок. Ей чудом удалось избежать сетей этого чудовища — он бросил ее ради более молодой и сексуальной, более веселой и наивной Беверли.
Сейчас, по прошествии десяти лет, Карен была не только признательна судьбе, но также ощущала вину. «Вина уцелевшего» — так называют это психологи; быть может, не совсем логичное, но вполне реальное чувство. Джеффри должен был на ком-то жениться, и как Карен ни пыталась предостеречь Беверли, глупышка отказывалась ее слушать. Теперь же именно Карен приходилось расхлебывать заварившуюся кашу.
Она точно знала, почему согласилась взяться за эту работу, — ей представился второй шанс спасти Беверли, теперь и вместе с дочерью, пока Джеффри их окончательно не погубил. Не исключено, что Беверли уже все позабыла, но Карен-то прекрасно помнила.
Часы показывали 3.34.17, когда раздались тяжелые шаги Джеффри по скрипучему дощатому настилу — словно она вызвала его своими мыслями. Она нажала кнопку на пульте, включив камеру, закрепленную на наружной стене дома. При помощи прибора ночного видения все происходящее будет записано в призрачном зеленом цвете.
В полнейшей тишине Карен ожидала развития событий. В правой руке она сжимала рукоять пистолета, готовая при необходимости пустить его в ход. Но не сразу — Джеффри можно будет обвинить в похищении только после того, как он выйдет с Дейдрой из дома.
Если Карен придется столкнуться с ним до этого момента, он с чистой совестью сможет заявить, что не собирался забирать дочь. Решением суда Дейдра оставалась с Беверли, однако дом был куплен Джеффри и до сих пор принадлежал ему. Формально он мог находиться здесь когда угодно на совершенно законных основаниях. В прошлом его изощренная ложь не раз вынуждала Беверли прощать все его выходки.
Карен засекла время. Джеффри ровно за двадцать секунд справился с замком и отпер дверь черного хода. Карен с улыбкой подумала, что он мог бы воспользоваться своим старым ключом; она лично убедилась, что ключ подходит.
Противно запиликала сигнализация. Карен старалась дышать как можно тише, чтобы не выдать себя дуновением воздуха. У Джеффри, как у настоящего хищника, были очень развиты органы чувств, и ее мог выдать малейший звук.
Ступая по кафельному полу, он подошел к блоку управления сигнализацией, который находился на стене рядом с холодильником, и быстро набрал шесть цифр — дату свадьбы. Этот код они с Беверли придумали, когда еще жили вместе. Еще до мучительного расставания. Пиликанье прекратилось. Джеффри Лондон повернулся, даже не взглянув в сторону Карен.
Самонадеянность всегда была его ахиллесовой пятой. Он бы никогда не догадался, что кто-то может за ним следить. Под черной лыжной шапочкой с прорезями для глаз Карен тихонько усмехнулась.
Джеффри неслышно поднялся по лестнице, быстро преодолел расстояние в несколько шагов до ближайшей двери с правой стороны и замер. Проникающего через окно лунного света было вполне достаточно, чтобы камера четко его запечатлела. Он и не собирался скрывать лицо — не хотел напугать дочь, иначе она могла закричать и разбудить мать. Воображение этого подонка рисовало одну и ту же картину: как его бывшая жена просыпается утром и, к глубочайшему своему ужасу, обнаруживает, что Дейдра пропала. Он мечтал, чтобы Беверли потеряла голову и погрузилась в постоянный страх. Чтобы он всегда мог контролировать ее жизнь и жизнь Дейдры, словно они заключены за решетку.
Оглянувшись по сторонам — желая, вероятно, удостовериться, что все удалось и Беверли спит внизу спокойным сном, — Джеффри открыл дверь в комнату дочери и осторожно прокрался внутрь.
Вскоре он уже появился на пороге со спящей Дейдрой на руках. Девочка была одета в белую пижаму. Рыжие кудряшки обрамляли ангельское личико и спадали на руку Джеффри. Она крепко спала.
Дверь он оставил чуть приоткрытой — как ее оставила Беверли, когда, пожелав дочке спокойной ночи, вышла из комнаты, — и тихо спустился по лестнице. Крепко сжимая в правой руке пистолет, Карен терпеливо ждала. Ствол «ЗИГ-Зауэра» был направлен на Джеффри. В случае необходимости она без колебаний в него выстрелит.
Если Лондон вдруг заметит ее, он может наделать глупостей, а в результате пострадает ни в чем не повинная Дейдра. Безопасность ребенка превыше всего.
Без единого звука он распахнул дверь черного хода и так же тихо прикрыл за собой. Карен включила крошечную камеру, спрятанную в кулоне на шее, немного выждала и, услышав скрип досок под ногами Джеффри, поспешила следом. Так они и оказались на улице, где Лондон припарковал темный внедорожник.
Он склонился над задним сиденьем и укладывал спящую Дейдру, когда позади неслышно возникла Карен.
— Отойди от машины, — тихо приказала она низким охрипшим голосом, — а не то выстрелю.
Джеффри отступил и непринужденно вскинул обе руки вверх.
— Повернись, — так же тихо, чтобы не разбудить девочку, скомандовала Карен.
Лондон подчинился и увидел направленный ему в грудь пистолет.
— Улыбнись. — Она подняла повыше кулон и сфотографировала похитителя. — Один снимок стоит целой тонны свидетельских показаний, согласен?
Потом она сфотографировала и спящую в машине Дейдру.
В отношении этой части плана Карен очень долго спорила с Беверли и ее сестрой Брендой. Беверли все плакала и категорически отказывалась отправлять отца дочери за решетку. Что ж, она еще не познала всей степени отчаяния, но скоро это произойдет. Оставаясь на свободе, Джеффри не замедлит в очередной раз попробовать насильно забрать дочь — не потому, что любит ее, а просто считает своей собственностью. Никогда Дейдра не будет находиться в безопасности. Мерзавцу давно уже следовало бы сидеть в тюрьме за избиение жены или за две предыдущие попытки выкрасть дочь, однако Беверли не желала свидетельствовать против бывшего мужа. И вот наконец у Карен появились необходимые доказательства.
Джеффри смотрел на нее настороженно, но без особого страха. В бесформенном черном одеянии ее долговязая фигура вполне сошла бы за мужскую. Пистолет по-прежнему был нацелен в его грудь. Интересно, Лондон узнал ее голос? Возможно. Хотя много воды утекло с их последнего разговора. Карен понимала, что сейчас он напряженно просчитывает свой следующий шаг.
— Если еще хоть раз сунешься во Флориду, запись твоей сегодняшней выходки ляжет на стол федерального прокурора. Ты сгниешь в тюрьме.
Мерзавец только ухмыльнулся. Он ни капли ее не боялся. Карен до скрипа в зубах хотелось от души врезать рукояткой пистолета по этой самодовольной роже, но она сдерживалась.
— Встань перед машиной.
Двигаясь бочком, Джеффри встал перед решеткой радиатора. Карен, не спуская с него глаз и держа наготове пистолет, нагнулась и взяла на руки спящую девочку. Та зашевелилась, но не проснулась.
Теперь, когда Дейдре ничего не угрожало, Карен отступила на несколько шагов от автомобиля и
