– Видимо, я выразился нечетко. Я расследую убийство. Убит офицер полиции.
– Полагаю, это я выразился нечетко. Нет!
Норт влетел в машину и вырулил на шоссе.
«Это не последний шанс».
Он поехал к центру города.
«У меня нет времени, чтобы получить разрешение. Диббук, Диббук. Что же это за фамилия? Польская? Датская?»
Он попытался восстановить в памяти страницу книги. Жаль, что не переписал ее.
«Как же это пишется?»
Вспомнились каракули, начертанные рукой Гена.
«Диббук. Д-и?.. Д-у?.. Д-и-б-б…»
Совсем рядом! Он даже чувствовал запах добычи. Не глядя по сторонам, детектив бросил машину к обочине. Вытряхнул из кармана мобильный телефон и набрал: четыре-один-один.
Он описал оператору ситуацию.
– Какой город?
– Весь штат.
– Сэр, вы представляете, какие списки мы должны поднять?
«Едва ли их много».
– Фамилия Диббук не такая уж распространенная.
С неохотой оператор подчинился. Норт услышал, как в трубке защелкали клавиши.
– Сэр? Три совпадения с фамилией Диббук. У вас есть имя или инициалы?
«Неужели все так просто?»
– Попробуйте Эжен.
Ожидание оказалось невыносимым. И безрезультатным.
– Ладно, попробуйте «К» – Кассандра.
– Это имя есть в списке. Кассандра Диббук. Телефон: пять-один-восемь…
«Пять-один-восемь? Это далеко за городом». Норт прижал трубку плечом к уху и принялся записывать номер на тыльной стороне ладони.
– А адрес есть?
– Адрес: Троя, Шестая авеню, двести пятьдесят два.
Тени кровавого древа
Может, он просто лабораторная крыса, которая проходит тесты ради кусочка сыра? Саваж провел Гена через несколько лабораторий, мимо огромных цистерн с огнеопасными химикалиями, вроде ацетона и бутанола. В одной лаборатории у него взяли кровь на анализ, в другой взяли скребок с внутренней стороны щеки, больно оцарапав пластиковой щеткой.
Одна из медсестер, с туго закрученной гулькой за затылке, шепнула Гену, что слышала, как он разговаривал в душе сам с собой.
«За нами наблюдают».
Заметили ли они, что он обнаружил тайное послание с цифрами? Ген вышел из комнаты и тихо спросил у доктора:
– Сколько человек за мной наблюдают?
Вопрос был самый очевидный, но Саваж явно обеспокоился.
– Все. Ты всем нам интересен.
«Все!»
Они переходили из одной лаборатории в другую, поднимаясь все выше по ступеням пирамиды, пока наконец не достигли самого верха, откуда бежать было невозможно.
«Что это значит? Пусть уже берут свои пробы и образцы».
Он уже сидел в этой клетке, уже был узником по чьей-то прихоти. А теперь стал пациентом. Ничего, нужно потерпеть, пока не представится удобный случай.
На тридцать третьем этаже его уложили на топчан и опутали мириадами проводов и датчиков, которые измеряли его давление, считали пульс и, когда он вспотел, собрали образцы пота. Пока медики кружились у топчана суетливым хороводом, Саваж достал записную книгу и принялся задавать вопросы.
– Ты чувствуешь растерянность?
«Как мы можем ее не чувствовать?»
