- Не останешься? Уже поздно, - радушно предложил хозяин, - я распоряжусь…
- Нет, лучше вернусь на гостиный двор, дела не знают времени суток, - Филипп поднялся.
Перед тем, как уйти совсем, он вспомнил еще одну вещь, которая его беспокоила. Однако брат его уже не был юношей, терпеливо выслушивающим наставления старших (да когда такое вообще было?!), и реакцию его на поучения Кер мог предсказать с точностью до слова. Поэтому рассуждения на тему использования рабов вместо шлюх свободных, он оставил при себе, и сказал только:
- Фейран, я буду в Фессе еще пару недель. Если ты решишь все-таки продать своего мальчика, - скажи мне! Я заплачу не вдвое - вдесятеро…
Худшего Филипп, пожалуй, и нарочно придумывая, сделать не смог бы!
Точно недостаточно было потрясения от неожиданной встречи с братом, - единым махом мужчину вернуло к возмутительной прелюдии вечера, заставляя заново вспыхнуть всепожирающим гневным пламенем. Сам понимая, что сейчас может сотворить какую угодно глупость, Фейран даже не стал никого звать, просто отправившись спать и чувствуя себя до предела вымотанным и разбитым.
Однако, словно шайтан вселился сегодня в эти стены! Первое, что он увидел, переступив порог своих покоев, был Айсен, сидевший на полу у постели, обхватив колени руками. Скупой свет лампы на полу рядом - почти полностью скрадывал очертания и не позволял разглядеть выражения лица, даже если бы мальчик его не прятал.
- Чтоб тебя дэвы в свое подземелье утащили!! Какого рожна ты здесь забыл?!! - крайняя злость, перешла в запредельную ярость при виде опущенной взлохмаченной макушки.
Вместо ответа маленькая фигурка вдруг распрямилась и стремительно метнулась навстречу, обнимая ноги.
- Господин, будьте милостивы!! - надрывный прерывающийся шепот, изящные пальчики вцепляются в полы так, что оторвать их можно только с мясом.
В любом смысле.
- За дерзость - накажите как вам угодно! Любая боль, любое наказание от вас - это счастье!! Господин, делайте со мной, что пожелаете!!! Только позвольте остаться в вашем доме! Не продавайте меня, смилуйтесь! Я отработаю любую цену, как вы хотите! Позвольте служить вам, я исполню любое пожелание!!
Под наплывом событий дня Тристан припомнил абсолютно ему не свойственные, самые что ни на есть заковыристые ругательства из когда-либо услышанных: и арабские, и европейские. Значит, господин, значит, как угодно?! Польщенным что ли себя почувствовать от подобного пыла!
А перед глазами этот - не мальчик… еще подросток, но - не ребенок! Уже не ребенок. Со вполне сформировавшимися пропорциями. И зоркий взгляд врача отмечает все детали…
Врача ли?
…Узкие ступни, которые хочется обнять ладонями, жемчужная ракушка пальчиков с перламутром ноготков… Выступающая, слегка шероховатая от характерной мозольки, золотистая виноградинка косточки на щиколотке… Продольная впадина напряженного мускула на икре, и колено, обкатанной соленой волной галькой… Горячее, как жгучее южное солнце бедро, нежные завитки вокруг сокровенного естества с золотой капелькой украшения - лишнего, неуместного, но вовремя служащего напоминанием, что не так уж невинен этот ангел… Ягодицы двумя половинками запретного плода, изгиб стройной спины, от которого забываешь о бледных полосках шрамов, и крылья лопаток… Хрупкие косточки чуть выше паха и уязвимый нежный животик, светлые соски: аппликацией на шелке с оттенком лепестков гортензии… Беззащитный изгиб открытой шейки с бьющейся голубой венкой…
И мужские руки с наглой уверенностью вертят это бесстыдное тело, шарят по доступной наготе!!
Что- то не заметно было знакомого «марочного» румянца! Или это тоже только для него? Тогда почему он должен отказывать себе в том, что уже давно распробовали другие?
Мысль была странной, как будто не его. Он, всегда с презрением относившийся к подобным забавам, - и вдруг думает о сексе с человеком одного с ним пола? Да что же такого в этом мальчишке?!
Правда, красив, красив бесенок - тонкой подлинной красотой, которую не подделать, не исказить. Правы дети Пророка, нельзя грубой кистью передать живое совершенство, а раз нельзя - так и нечего оскорблять жалкими потугами. Такие лица у небесных созданий только, и на извести их марать - невместно! Болезнь стерла искусственную женственность в приметах, не оставила ничего лишнего: лоб - высокий и чистый, крыльями разлет густых изящных бровей… Аккуратный носик без намека на горбинку, выразительные скулы, четкие пухлые губки, ресницы - как полный колчан, глаза как омуты…
Надо же, ведь и всплакнул еще, подстилка! Покорная готовность принять наказание от его руки - лишь привели мужчину в еще большее бешенство, хотя до сих пор не ведал, что такое возможно в принципе.
- Встань! - сдавленное хриплое шипение.
Мальчишка вскакивает так быстро, как только можно.
- Значит. Ты. Так. Хочешь. Служить. Мне!! Что выполнишь любой приказ?!
Ломкие кивки…
Поцелуй вышел внезапным. Жестким, жестоким, жадным - словно Фейран в этот момент не целовал его, а брал ртом сразу за всех, кто когда-либо обладал этим юным влекущим телом. Сминая приоткрывшиеся под натиском губы, вламываясь языком, терзая до боли, почти до крови, не позволяя даже вздохнуть. Пока самому стало не хватать воздуха.
И лишь тогда до сознания достучалась внятная мысль: что-то не так. Мужчина отстранился резко и даже отступил на шаг, а в следующий момент был вынужден подхватить оседающего юношу. Айсен покачнулся и наверняка упал бы, если бы Фейран не протянул руки, невольно прижимая его к себе так тесно, что слышал как колотится маленькое сердечко. Ладошки слабо упирались в него, нежная щечка прижималась теперь к груди, а не к колену, и мужчина чувствовал, что мальчик дрожит.
Раскаяние слегка притушило гнев: Фейран вспомнил в каком состоянии попал к нему Айсен, и ощутил укол совести за то что испугал его.
Это был не обморок, но где-то рядом. Он опустил юношу на постель, шепнув в волосы:
- Успокойся, я не буду тебя насиловать.
Но при виде того, как послушно в его руках хрупкое соблазнительное тело, злость вспыхнула снова.
- Хотя не думаю, что Ожье был бы очень ласков с тобой! Или тебе больше понравился Филипп? - с насмешкой поинтересовался мужчина.
- Нет… - еле слышный выдох, голова заметалась по подушке.
- Почему? - наказание, которое пришло ему на ум, было несколько необычным. Наскоро смоченные в первом попавшемся ароматическом масле пальцы уже вталкивались в отверстие между двух беспомощно сжавшихся ягодиц, пока вторая рука стягивала мешающие штаны.
- Он был бы заботлив и нежен…
Пальцы аккуратно сгибались и разгибались внутри тесного тоннеля - теснее, чем он помнил. Никакой боли, это не насилие, это урок. Мужчина дразня прошелся по простате: физиология, ничего больше… И еще, и еще - очень легко, чтобы только возбудить, но не довести до конца, другая рука поиграла металлическим стерженьком в наливающейся головке.
- Не мешает?
- Нет… - он даже попытался оттолкнуть от себя руки и отползти.
- С каких пор ты говоришь хозяевам нет? - Фейран пресек жалкие попытки.
Опыта в ласках мужчин Фейран не имел, но руководствовался соображением, что было бы приятно ему самому. Так что уже через минуту член юноши стоял, подрагивая от напряжения.
- Господин… - всхлип, - не надо…
Пока ладонь двигалась, обхватив ствол, пальцы внутри помассировали простату сильнее. Айсен выгнулся рискуя сломать себе позвоночник, впиваясь пальцами в покрывало. Распахнувшиеся потрясенные глаза юноши стали совсем черными от дико расширенных зрачков.
Фейран не торопился, дразнил и растягивал пытку, плавно скользя внутри и изредка задевая чувствительное местечко, влажными подушечками легко щекотал головку, перебирал покрытые нежным пушком яички юноши, тем не менее не подводя к должному окончанию, и отстраненно отмечал: поплыл
