Робор подтянул табурет и уселся рядом с носилками. Внимательно осмотрел тело, методично изучая все штекеры: верхние шейные, черепные, лицевые.
— Такая разруха, — прошептал он. Многие из штекеров были повреждены или вырваны, многие потускнели от крови и выступившей амниотической жидкости. Наконец он выбрал один на левом плече принцепса.
Робор повернулся и обратился к женщинам:
— Прошу вас, что бы ни случилось, не разъединяйте нас. В противном случае для нас обоих это, скорее всего, закончится смертью.
— А что, если… — начала Голла.
— Не надо.
Робор вставил инфодрит в наплечный штекер. Вроде бы ничего не произошло. Калли и Голла в ожидании какой-то реакции уставились на лежащего словно при смерти принцепса.
— О черт! — воскликнула Голла.
До Калли дошло, что смотреть надо было на Робора, а не на тело на носилках. Голова Робора свесилась, глаза плотно зажмурены, кулаки крепко сжаты, а рот широко разинут в безмолвном крике.
— Вытаскивай, — заторопила Голла.
— Нет! Нет, ты же слышала, что он сказал!
— Посмотри на его лицо, Калли-детка. Он в агонии!
— Оставь штекер в покое!
Голла уставилась на нее:
— Ладно. Но если он явится ко мне и спросит, почему мы позволили ему умереть, я все свалю на тебя, Замстак.
Они принялись ждать. Робор не шевелился. Он сидел, словно статуя какого-то истязаемого святого, — сгорбленный, с перекошенным лицом. Вся его поза выражала страдание.
Шли минуты. Время текло невыносимо медленно. Калли подумала: как можно сидеть с разинутым ртом так долго? Буря сотрясала дом и колотилась в ставни. Может быть, он уже умер? Не станет ли это еще одним запоминающимся моментом в списке решений Калли Замстак как командира?
— Я его отключаю, — заявила Голла.
Калли схватила ее и потащила назад:
— Нет!
— Калли, пожалуйста!
Они нелепо боролись какое-то время, и Голла призвала все свои обширные запасы противопехотных оскорблений, которыми вооружили ее годы службы в переполненных общих палатах принципальского лазарета.
У них за спиной в комнату ворвалась Рейсс и разняла их с неожиданной легкостью.
— Она… — начала Голла. — Трон, Рейсс, ну ты сильная!
— Я не дам ей отсоединить Робора, — сказала Калли. — Пусти меня, пожалуйста.
Рейсс отпустила обеих, подошла к сидящему прислужнику и осмотрела его с легким ужасом.
— Чего он сделал? Вы дали ему воткнуться в мертвяка?
— Он не мертвый, — сказала Голла.
— Это была идея Робора. Он думал, что сможет помочь, — объяснила Калли.
Рейсс присела и заглянула в застывшее в гримасе лицо Робора. К нему она не прикасалась.
— Робор? Робор? Это Лив Рейсс. Ты там, мистер? ? Затем поднялась и посмотрела на Калли: — Я думаю, Улдана права. Я думаю, надо его отсоединить.
— Робор попросил нас только об одном: чтобы мы не отсоединяли его, что бы ни случилось.
— Интересно, он этого ожидал? — с сомнением спросила Рейсс.
— Не знаю, но Робор понимает в этих штуках больше нашего, — ответила Калли.
Рейсс кивнула:
— Если ты так считаешь, он останется подключенным. — Она посмотрела на Голлу, затем на Калли: — Дайте нам знать, если что-нибудь произойдет, — и вышла из комнаты.
Ветер завывал над домом, свечи мерцали.
— Снаружи становится гадко, — пробормотала Голла.
Калли кивнула.
— И здесь тоже, — добавила Голла. — Прости.
— И ты меня прости.
— Да ладно.
Они постояли молча.
— Пойду проверю остальных, — произнесла Калли.
Несмотря на тот факт, что модульный дом трясло и бросало, словно корабль в море, большинство остальных спали. Дженни Вирмак одиноко сидела в углу. Она вертела на пальце маленький серебряный перстень и, похоже, молилась. Калли решила ее не тревожить.
— Калли? Глянь сюда, — позвала Рейсс. — Бон нашел.
На одной из полок среди хлама стоял потрепанный полевой вокс-передатчик эспэошного образца.
— Работает? — спросила Калли.
Рейсс пожала плечами:
— Поди узнай? Батареи-то сдохли.
— А запасных нет?
— И каким, по-твоему, будет ответ? — спросила Рейсс с жесткой усмешкой.
— Можно его ширнуть, — раздался сзади голос.
Они оглянулись. На них смотрел Фирстин. Он сидел, опершись на край просевшего матраса, и вертел в руках чируту, которую демонстративно не прикурил, изображая любезность к остальным.
— Что ты сказал? — спросила Калли.
— Можно ширнуть, — повторил Фирстин, ухмыляясь и демонстрируя полумесяц крайне запущенных зубов. — Мы иногда так делали, когда не могли позволить новые батареи.
— Кто это «мы»? — спросила Рейсс.
— Деловые партнеры, — ответил Фирстин, — там, в улье, в старые деньки. При моем роде занятий ресурсы ограничены. Иногда вдруг нужен вокс или что-то такое, а новых батарей нет. Поэтому иногда мы ширяли несколько штук.
— В смысле?
— Берешь дохлую батарею и соединяешь с энергоячейкой из оружия. Лучше всего из лазпистолета. Ненадолго, потому как батареи взорвутся, если дать слишком большой заряд. Взорвутся прямо в твое милое личико. И в твое, Рейсс.
Рейсс пропустила скрытое оскорбление мимо ушей:
— Сколько раз так можно сделать?
Фирстин пожал плечами:
— А, это дело на раз. Такой обмен энергией практически превращает батареи в дерьмо, но тока хватает как раз на одну-две короткие передачи. Могу показать, если хотите.
— А «ширнутая» батарея держит заряд? ? спросила Калли.
Фирстин помотал головой.
— Тогда покажешь, когда буря утихнет. Сейчас нет смысла пытаться что-нибудь послать в этой каше.
Фирстин кивнул:
— Разумно мыслишь, Замстак.
Он откинулся обратно на матрас.
— Мистер Фирстин?
— Да, Замстак?
— Спасибо.
Калли повернулась, чтобы пойти обратно к Голле.
