особенности выполнения разведывательных заданий оставались для экипажей тайной за семью печатями. Вплоть до середины августа продолжалось постепенное «втягивание» эскадрильи в боевую работу.
5 июля 1941 г ещё не получившая номера «монинская» эскадрилья понесла первую боевую потерю: в воздушном бою с истребителем Bf 109F был убит стрелок-радист младший сержант Ф.И.Фёдоров. А уже 12 июля не вернулся с задания экипаж старшего лейтенанта А.А.Сивера, сбитый в районе Толчино. Дневные полёты в тыл противника на ДБ-ЗФ, как показал опыт дальнебомбардировочной авиации, оказались смертельно опасными, поскольку противник обладал полным господством в воздухе. Требовался более скоростной и маневренный самолёт, способный ускользнуть от немецких истребителей в облака или уйти от них пикированием. Таким требованием удовлетворял только Пе-2. Экипажи «монинской» эскадрильи приступили к переучиванию на эту машину, а технический состав — к монтажу фотооборудования на самолёты. Одновременно промышленности был выдан заказ на разработку двух вариантов «пешки»- разведчика: дальнего и ближнего, отличавшихся запасом топлива и составом аппаратуры.
Начальник 1-й Высшей Рязанской школы штурманов (ВРШШ) генерал-майор авиации А.В. Беляков 15 июля 1941 г получил директиву Генштаба с заданием сформировать из инструкторов авиационный полк дальних разведчиков Главного Командования. Для его укомплектования школе пришлось расстаться с последними более-менее исправными самолётами — 12 СБ, 18 ДБ-3 и 14 ДБ-ЗФ, оставшихся после отправки в действующие части нескольких маршевых эскадрилий. Вскоре полк, который возглавил подполковник Сабуров, получил наименование 1-й апдр ГК КА (вначале — 1-й дрп).
Глубина воздушной разведки на ильюшинских машинах составляла 600–700 км, а общая длина маршрута порой достигала 2000–2200 км. На «пешках» столь дальние полёты были невозможны. Истребительное прикрытие, как правило, отсутствовало, поэтому полк нёс чувствительные потери. Погибли опытные командиры эскадрилий капитаны Ломов и старший лейтенант Бабинцев, а всего до начала сентября не вернулись с заданий 15 машин, ещё 11 сгорели в авариях и катастрофах. Из- за поломок и выработки моторесурса к 28 августа в строю оставались 5 СБ (из низ 2 исправных), 9 ДБ-3 (5 исправных) и 8 ДБ-ЗФ (4 исправных).
Интересно отметить, что в состав экипажей самолётов СБ и ДБ-3 распоряжением генерала Белякова дополнительно ввели второго стрелка, ведь летать-то приходилось налегке, без бомб. Парадоксально, но более современный ДБ-ЗФ в тот период вообще не имел люковой оборонительной установки, поэтому его экипаж из трёх человек остался без изменений. Эскадрилья, вооружённая ДБ-3, понесла наиболее тяжёлые потери матчасти и лётного состава в июле-августе. До конца лета 1-й апдр ГК КА совершил 174 боевых вылета, выполнив поставленную задачу в 109 из них.
Случались и заметные удачи. Так, в начале августа полученные полком разведданные позволили установить местонахождение крупной немецкой автоколонны (более 800 автомобилей) у недостроенной переправы. Вскоре по ней был организован массированный удар наших бомбардировщиков. Штурман эскадрильи капитан Темное делился с однополчанами своим опытом, добытым в опасных полётах над территорией врага: «В начале войны большие колонны войск и техники противника можно было встретить у самой линии фронта. Позднее противник, подвергшись ударам наших штурмовиков и бомбардировщиков, стал рассредоточивать их небольшими группами по просёлочным дорогам в 50–70 км от линии фронта… Большие колонны летом можно обнаружить за 50–60 км по поднимаемой пыли и отблескам стекол. Отдельные автомашины, танки, гужевой транспорт становятся заметными на расстоянии 10–15 км в виде тёмных прямоугольников… направление движения автомобилей устанавливаю по хвосту пыли: даже в сильный ветер пыль никогда не перегоняет машину. Дым от паровоза в ясную погоду виден за 60–70 км. При погрузке в эшелон автомашины подходят, как правило, с одного направления, а при разгрузке — разъезжаются в разных направлениях..»
В конце сентября 1-й драп, вновь сменив наименование, получил новую технику — 5 двухмоторных истребителей-разведчиков Пе- 3. К этому времени командиром части стал майор Г.Ф. Орловский, прибывший из 1-й ВРШШ со свежей эскадрильей, укомплектованной самолётами СБ. Впрочем, воевать полку оставалось недолго: в октябре в ходе немецкого наступления на Москву он понёс тяжёлые потери. Свой вклад вносили и плохие погодные условия. Так, 28 октября в снегопад потерпели аварии при заходе на посадку два Пе-3 старших лейтенантов Копейкина и Епимахова. В начале ноября из оставшейся техники сформировали сводную эскадрилью, а «безлошадный» личный состав отправился в город Карши (Средняя Азия) — новое место базирования 1-й ВРШШ. Предполагалось, что там полк закончит переучивание на Пе- 2/Пе- 3 и вернётся на фронт, но уже в конце года он был расформирован.
В начале августа командование ВВС приняло решение развернуть ещё один предназначенный для работы в интересах Ставки и Генштаба разведывательный полк на основе упоминавшейся выше «монинской» эскадрильи. 2-й апр ГК КА вооружили самолётами Пе-2, что потребовало времени для переучивания лётного состава. Только в начале октября часть достигла боеготового состояния, располагая 25 экипажами и 26 исправными «пешками». На этапе переподготовки произошли две катастрофы и авария. Ответственность за происшествия возложили на командира полка майора Чувило, который был снят с должности, а новым командиром стал майор Т.Р.Тюрин, участник боёв в Китае и у озера Хасан, прежде возглавлявший 314-й pan.
