успешной боевой деятельности нашей авиации, а если соотносить воздушные победы со списком действительных немецких и наших потерь, то получится совсем другая, не такая уж и радужная.
Давайте проигнорируем данные «злополучных» списков немецких потерь, а возьмём за основу сведения боевых донесений советских лётчиков и зенитчиков.
Так, наши архивные источники сообщают, что на 12:00 8-го июля 1941 г. силами Северного флота было заявлено об уничтожении с начала войны сорока двух самолётов противника: в воздушных боях — 24, огнём ЗА — 11 и огнём ЗА кораблей — 7 [2, стр.30]. К этому надо добавить успешный налёт на аэродром Хебуктен 7-го июля бомбардировщиками СБ 72-го САП, в результате которого, по свидетельству лётчиков, на земле было уничтожено 15 самолётов противника [ЦВМА, Ф.767, оп.2, д.272, л. 9]. Ныне известно, что немецкая авиационная группировка Einsatzgruppe z.b.V. на Мурманском и Кандалакшском направлениях имела в своём составе 83 боевых самолёта. Потеряв только по данным Северного флота' уже на второй неделе с начала немецкого наступления на Мурманском направлении 57 самолётов (более половины своего боевого состава) Люфтваффе не могли бы быть уже серьёзной силой на Северном ТВД 1*.
Но вопреки советским данным, немецкая авиация продолжала в эти дни наращивать свои удары по нашим аэродромам, военно- морским базам, войскам на фронте, сбивать наши самолёты, топить корабли. Очевидно, что автор статьи «Защищая русский север» выдает желаемое за действительное. Я глубоко убежден, что тот путь, который избрал Марданов, не приведёт его к истине, а наоборот, отдалит от реальных оценок происходящего в небе Заполярья. Не мною было давно замечено, что неотъемная черта воздушной войны — это завышение числа сбитых самолётов противника. Судя по комментариям моего оппонента, он этого не знает или не хочет признавать. Иначе объём его статьи сократился бы вдвое, а некоторые яркие и захватывающие эпизоды боевых успехов лётчиков-североморцев не пришлось бы выдумывать, так как не подтверждаются они списками потерь 5-го Воздушного флота Люфтваффе. Возьмём хотя бы описанный им воздушный бой 29-го июня: 'В этом бою отличились лейтенанты Адонкин (будущий Герой Советского Союза) и Плотно. Адонкин продемонстрировал весьма эффективное применение РС-82 по бомбардировщику, сбив двумя (!) ракетами Ю-88. Плотно преследовал “Юнкере' (до) самой Титовки, пока тот, по словам пилота, не упал горящим.' (Стр.35).
Не могу также согласиться и с другими оптимистическими утверждениями, касающиеся высокой боевой готовностью наших ВВС на Крайнем Севере. Известно, высокая боеготовность — залог успешных боевых действий. Мой оппонент утверждает, что ВВС Северного флота были приведены именно в такую боевую готовность ещё до начала войны, цитирую: '22 июня 1941 года немцами на Крайнем Севере вряд ли удались бы внезапные и сокрушительные удары по нашим аэродромам, подобные тем, что они смогли нанести на Украине и в Белоруссии. Ещё до начала войны в 01:24 частям ПВО и через шесть минут — ВВС СФ была объявлена готовность № 1. Впрочем, налётов так и не последовало. Основные силы Люфтваффе были сосредоточены гораздо южнее.' (Стр.35).
Да нет, основные силы Люфтваффе, предназначенные для действий на Мурманском направлении находились там, где и должны были быть в это время — на аэродроме Хебуктен. Но меня больше всего потрясло не это заявление, а уж больно примитивное понимание Мардановым самого понятия 'готовность № 1'. Уверен, что если бы мой оппонент хоть раз бы открыл приказы командира 72-го САП ВВС Северного флота за 1941 г., то он бы в своих утверждениях не был столь категоричен. В то время, когда немецкие войска уже входили в Минск, на заполярных аэродромах советские самолёты ещё стояли не замаскированными и не рассредоточенными.
Выдержка из приказа Командира 72-го Смешанного авиационного полка № 052 от 26.06.41 г.:
'Обращаю внимание командиров эскадрилий на плохое несение службы по охране самолётов, безобразно плохое рассредоточение и замаскированность матчасти, на низкое несение службы у прямого телефона с КП АП, на неорганизованную службу наблюдения за сигналами с КП АП.
Требую немедленного устранения перечисленных недочётов и усиление бдительности во всех звеньях.
Командир АП ГСС Майор Губанов.
Начальник штаба майор Беляков.'
После этого строгого приказа на аэродроме был наведен должный порядок? Ошибаетесь! Выдержка из приказа Командира 72-го Смешанного авиационного полка № 053 от 27.06.41 г.:
'Ряд фактов свидетельствуют о том, что мои требования выполнены неточно: рассредоточение самолётов и их маскировка остаётся до сего времени неудовлетворительной… <…> Несение службы у прямого телефона КП АП остаётся на низком уровне. Служба наблюдения за сигналами с КП АП остается низкой. Примером служит поздний взлёт дежурного звена 2-й эскадрильи 28.06.41 2*. <…> Каждый вылет представляет из себя в лучшем случае безобразно организованные полёты в мирных условиях.
До сих пор бензохранилище, бомбохранилище остаётся не замаскированным, должных мер к маскировке не принимается…
Командир АП ГСС Майор Губанов.
Начальник штаба майор Беляков.'
Но и после второго приказа на аэродроме мало что изменилось. 29-го июня Ваенга-Первая и губа Грязная (гидроаэродром) подверглись бомбоштурмовому удару. Должен заметить, что Марданов неточен, показывая потери нашей авиации в этот день. В 'Историческом отчёте о боевой деятельности ВВС СФ' в результате двух налётов говорится о шести уничтоженных самолётах и восемнадцати повреждённых [9, лист 26], причём погиб один лётчик — мл. л-нт Шапошников И.Ф., в самолёт которого попала бомба. Были жертвы и среди наземного технического состава полка. Обратите внимание на то, что на аэродроме в результате налёта было уничтожено шесть и повреждено восемнадцать самолётов. Таких потерь сразу в один день за всё время войны на Крайнем Севере в результате бомбардировок наших аэродромов больше не было!
О маскировке аэродромов в ВВС Северного флота «вспоминали», когда на лётном поле стали рваться фугасные бомбы. Выписка из 'Отчёта о проводимых работах по маскировке в частях ВВС Северного флота':
'Организация маскировочной службы в частях ВВС Северного флота с первых дней войны была налажена плохо. Начальники маскировочных служб авиабаз <…> задачу свою не совсем хорошо понимали и не с желанием приступили к работе — этому способствовали командиры авиабаз и командиры авиаполков, которые не придавали маскировочному делу большого значения, как боевому виду работы. <…> Маскировочный материал авиабазами был распределён не по назначению и учёта его никто не вёл'. (ЦВМА, Ф.12, оп. З, д. 199, л.128).
Ещё в «большей степени готовности» встретили начало войны ВВС 14-й армии. Я уже писал об этом в одной из своих работ («Авиация» № 5). Напомню, вся армейская авиация, два истребительных полка — 145-й и 147-й, в полном составе до начала активных боевых действий на сухопутном фронте с начала июня