не упоминалось. Скорее это был рассказ о детских страхах.
– Все началось с того сна, который я увидел в детстве. Вовсе не ночной кошмар. Понимаешь, она – эта цыганка – могла появиться в любом моем сне, даже хорошем, ну в тех, что дети называют хорошими: с весельем, сластями, игрушками. Я мог веселиться до упаду, а потом вдруг почувствовать, знать, что стоит мне поднять голову, и я увижу ее – как она стоит в обычной позе и глядит на меня… И знаешь, такими печальными глазами, будто знала обо мне что-то такое, мне самому еще неизвестное… Не могу объяснить, почему это меня так пугало, но пугало, да еще как! Каждый раз! Я просыпался с криком, и моя старая нянька обычно говаривала: «Ну вот! Нашему хозяину Дику опять приснилась цыганка!»
– А тебя никогда не пугали настоящие цыганки?
– Никогда и не видел их до одного случая. Вот тоже странно. Я разыскивал своего щенка. Он убежал. Я вышел через садовую калитку и направился по лесной тропинке. Знаешь, мы тогда жили в Новом лесу. Я оказался у опушки, где деревянный мостик над рекой. Около моста стояла цыганка! На голове красный платок – точь-в-точь как во сне. Тут я испугался! И знаешь, она смотрела на меня… Так, как будто знала обо мне что-то, чего не знал я, и поэтому жалела меня… Кивнув мне, она чуть слышно сказала: «Лучше бы тебе не ходить здесь». Не знаю почему, но я здорово струхнул. Я помчался мимо нее прямо на мостик. Наверное, он был непрочный. В общем, он обрушился, и я оказался в воде. Течение было таким сильным, что я чуть не утонул. Черт возьми, почти утонул! В жизни не забуду. И я чувствовал, что все это из-за цыганки…
– Возможно, хотя она ведь предупреждала тебя?
– Считай, что так. – Дик помолчал, затем продолжил: – Я рассказал тебе об этом сне не потому, что он связан с тем, что случилось, – я даже думаю, никак не связан, – а потому, что с него-то все и пошло. Теперь ты поймешь, что я подразумеваю под этим «цыганским наваждением». Начну с моего первого вечера у Лоэсов. Я тогда только вернулся с Западного побережья. Такое удивительное ощущение – я был снова в Англии! Лоэсы – старые приятели моей семьи. Их девочек я не видел с тех пор, как мне было семь лет, хотя их младший брат Артур стал моим закадычным другом, и после его смерти Эстер начала писать мне и высылать газеты. А какие веселые письма она писала! Они здорово ободряли меня. Мне всегда хотелось отвечать ей так же. Я ужасно радовался, что увижу ее. Даже странным казалось, что можно так хорошо узнать девушку только по письмам. Итак, я первым делом направился к Лоэсам. Когда я приехал, Эстер не было, ее ждали к вечеру. За ужином я сидел рядом с Рэчел, но всякий раз, когда я поднимал голову и глядел вдоль длинного стола, меня охватывало странное ощущение. Как будто кто-то наблюдал за мной, и это беспокоило меня. И тогда я увидел ее…
– Увидел кого?
– Миссис Хаворт – вот о ней-то я и рассказываю.
У Макферлейна чуть было не сорвалось: «Я-то думал, об Эстер Лоэс», но он сдержался, и Дик продолжал:
– Было в ней что-то непохожее на других. Она сидела рядом со старым Лоэсом, очень грустная, с опущенной головой. Вокруг ее шеи был повязан вроде как тюлевый шарф. И по-моему, надорванный сзади, потому что время от времени он взвивался у нее над головой как язычки пламени… Я спросил у Рэчел: «Кто эта женщина?… Та, темноволосая, с красным шарфом». – «Вы имеете в виду Элистер Хаворт? – сказала Рэчел. – У нее красный шарф. Но ведь она блондинка. Натуральная блондинка».
Знаешь, она действительно была блондинкой. С чудесными светлыми золотистыми волосами. Но в тот момент я готов был поклясться, что они темные… Странные штуки вытворяет иногда воображение. После ужина Рэчел представила нас, и мы бродили по саду. Мы говорили о переселении душ…
– Но это вовсе не в твоем духе, Дикки!
– Да, пожалуй. Помню, мы говорили о том, что, бывает, встречаешь человека впервые, а кажется, знаешь его давным-давно. Она еще сказала: «Вы имеете в виду влюбленных?…» Что-то странное было в том, как нежно и горячо произнесла она эти слова. Они напомнили мне о чем-то, но о чем именно, я не мог вспомнить. Разговор продолжался, но вскоре старый Лоэс окликнул нас с террасы и сказал, что приехала Эстер и хочет меня видеть. Миссис Хаворт положила ладонь на мою руку и спросила: «Вы идете туда?» – «Конечно, – ответил я. – Давайте пойдем». И тогда… тогда…
– Что?
– Это может показаться диким, но миссис Хаворт произнесла: «Лучше бы вам не ходить туда…» – Дик помолчал. – Она здорово напугала меня. Даже очень. Я ведь потому и рассказал тебе о своем сне… Потому что, понимаешь, произнесла она это так же тихо, как та, другая, будто знала что-то обо мне, чего не знал я. То не были слова хорошенькой женщины, которой хотелось бы остаться со мной в саду. Она сказала это просто, очень печальным и добрым голосом. Как будто знала о каких-то последствиях… Наверное, я поступил невежливо, но я повернулся и почти бегом бросился к дому. Как будто там ждало спасение. Тогда я понял, что с самого начала боялся ее. И как же я был рад увидеть старину Лоэса! И Эстер рядом с ним!.. – Дик с минуту помолчал, а потом торопливо пробормотал: – Как только я увидел ее, все стало ясно. Я влюбился.
Макферлейн мгновенно представил Эстер Лоэс. Однажды он слышал, как о ней сказали: «Шесть футов и дюйм библейских совершенств». – «Точно сказано», – подумал он, вспоминая ее необычный рост в сочетании со стройностью, мраморную белизну лица, изящный с горбинкой нос, черный блеск волос и глаз. Неудивительно, что Дикки, с его мальчишеским простодушием, был сражен. Сердце самого Макферлейна ни разу не зачастило при виде Эстер, хотя он и признавал все великолепие ее красоты.
– А затем, – продолжал Дик, – мы обручились.
– Как, сразу?
– Ну, примерно через неделю. И еще две недели понадобилось, чтобы она поняла, насколько ей все это не нужно… – Он горько усмехнулся. – Итак, наступил последний вечер перед моим возвращением на корабль. Я шел из деревни через лес и тут увидел ее, миссис Хаворт то есть. В красном шотландском берете – знаешь, я прямо-таки подпрыгнул! Я ведь рассказывал тебе о своем сне, так что ты поймешь… Некоторое время мы шли рядом. Мы не сказали ни слова, которого нельзя было бы повторить при Эстер, понимаешь?
– Да? – Макферлейн с интересом взглянул на друга. Странно, к чему люди рассказывают о вещах, в которых сами до конца не разобрались!
– И когда я направился обратно к дому Эстер, миссис Хаворт остановила меня. Она сказала: «Совсем скоро вы будете там. Лучше бы вам не спешить так…» Вот теперь я уже знал, что меня ждет нечто ужасное, и… как только я вошел, Эстер встретила меня и сказала, что она передумала, ей действительно все это ни к чему…
Макферлейн сочувственно хмыкнул.
– Ну и что же миссис Хаворт? – спросил он.
– Больше я ее не видел… До сегодняшнего вечера…
– Сегодняшнего?
– Да, на приеме в клинике. Они осматривали мою ногу, поврежденную во время несчастного случая с торпедой. Она немного беспокоила меня в последнее время. Старина доктор посоветовал мне сделать операцию – совсем пустяковую. А когда я выходил, то столкнулся с девушкой в красной кофточке поверх халата, которая сказала: «Лучше бы вам не соглашаться на операцию…» И тогда я увидел, что это миссис Хаворт. Она прошла так быстро, что я не успел остановить ее. Я расспрашивал о миссис Хаворт у другой сестры. Но она ответила, что с такой фамилией у них никто не работает… Странно…
– А ты уверен, что это была она?
– О да, понимаешь, она так красива… – Он помолчал и добавил: – Конечно, я пойду на операцию, но… но если я вдруг вытяну не ту карту…
– Что за ерунда!
– Конечно, чушь. Но все же я рад, что рассказал тебе обо всей этой цыганщине… Знаешь, есть в ней еще что-то, если бы я только мог вспомнить…
Макферлейн поднимался по крутой, заросшей вереском дороге. Он повернул к воротам дома, стоявшего почти на вершине холма. Крепко стиснув зубы, он нажал на кнопку звонка.
– Миссис Хаворт дома?
– Да, сэр, я доложу.
Служанка оставила его в длинной, узкой комнате, выходящей окнами на вересковую пустошь.
