пропалъ, ?демъ безъ Строева.
— Строевъ! — съ горькимъ чувствомъ повторила про себя Маруся.
— Строевъ!..
— Онъ идетъ, Додо, идетъ, — говорилъ другой голосъ. Маруся р?зкимъ движеніемъ подняла голову: прямо передъ ней, подъ руку съ нарядной маской, стоялъ ея отецъ и, повернувшись въ сторону залы, д?лалъ кому-то выразительный призывный знакъ рукой.
— Одну секунду, Додо…
Маруся замерла. Неожиданность, радость, стыдъ и еще что-то грустное, горькое и обидное, какъ разочарованіе, захватили ей духъ. Дрожа, задыхаясь она сорвала съ себя маску, и, д?лая надъ собой нев?роятное усиліе, бросилась впередъ.
— Папа! — крикнула она, — увези меня, скор?й, скор?й!
Въ комнат? Маруси гор?ла лампа. Ее заслонили большой полураскрытой книгой и б?лая кроватка д?вушки оказалась въ т?ни. Маруся лежала лицомъ къ ст?н?. Какъ только она начинала засыпать, ей чудились дикіе разнузданные крики, жгучій блескъ зрачковъ и новое, отталкивающее лицо Строева склонялось къ ея лицу, обжигая его своимъ дыханіемъ.
— Я дома, я дома, — успокаивала себя Маруся, стараясь преодол?ть тяжелую дремоту. И тутъ же изъ какой-то темной, безграничной дали выплывали къ ней непонятныя маски, доносились взвизгивающіе, назойливые голоса.
— Не буду спать, — р?шила Маруся. Быстрымъ движеніемъ спустила она съ постели ноги и, вся содрогаясь отъ холода и необычнаго нервнаго напряженія, она закуталась въ од?яло и тоскливо, сосредоточенно уставилась передъ собой. Что за б?да, что она испугала, быть можетъ, даже разсердила папу? Не важно, пожалуй, и то, что Строевъ узналъ ее и ей стыдно будетъ теперь взглянуть ему въ глаза. Маруся чувствовала, сознавала въ себ? что-то другое: то, именно то, было и важно, и серьезно, и больно… Еще больн?й, еще тревожн?е оттого, что не находила Маруся словъ для передачи своего новаго чувства. Серьезно и вдумчиво гляд?ли ея глаза.
— Это ты тамъ какой-то отшельникъ, святоша, а то в?дь мы мужчинъ тоже знаемъ, — вдругъ вспомнились ей ея же слова. Она быстро закрыла лицо руками. Холодныя ладони ея почувствовали жгучій приливъ крови къ лицу и опять передъ ней ярко встала картина бальной залы, и отецъ ея, молодой и красивый, д?лалъ кому-то выразительный призывный знакъ рукой.
— Отчего больно? отчего? — тоскливо пытала Маруся свою встревоженную душу. И въ новомъ полусн? она пыталась приподнять дрожащими руками невидимыя ей маски съ знакомыхъ когда-то, понятныхъ и милыхъ ей лицъ.
