– Я скажу ему.
– Отлично. – Керк направился к двери. – Я не предвижу осложнений. Если ты согласен уплатить ей девяносто девять процентов всех своих денег, все уладится.
Ник рассмеялся:
– Иисусе, как адвокаты мило шутят, а юмор – это как раз то, чего мне не хватает.
Керк тоже улыбнулся:
– Да, тебе это дорого обойдется, но ведь свобода того стоит.
– Знаешь что, Керк? Да я сейчас отдал бы ей все до последнего медяка, лишь бы завтра быть на свободе.
Он действительно так думал. Быть с Лорен – вот что самое главное в жизни. И он не мог ждать.
78
Уже несколько дней Арета Мэй не вставала с постели. Синдра наняла санитарок для ухода за ней днем и ночью. Врач сказал, что у Ареты Мэй бронхиальная пневмония и ее надо положить в больницу.
– Никаких больниц, – ответила Синдра решительно. – Я хочу, чтобы она была дома, где я смогу все время быть около.
– Но в больнице лучший уход, – возразил врач.
– Нет, – ответила Синдра, вспоминая, что случилось с ом. – Моя мать останется здесь.
Марик тоже попытался ее уговорить:
– Ну, беби, пусть они возьмут ее в больницу.
– Нет, – отрезала Синдра, – в больнице людей убивают.
– Но она все равно умрет, – сказал Марик.
– О, как же ты меня подбодрил!
Но она знала, что он говорит правду. Арете Мэй недолго Оставалось жить.
Каждый вечер в шесть часов она входила в комнату матери и садилась у ее постели. Она держала ее руку, хрупкую, маленькую руку, которая когда-то жарила картошку и бекон, шлепала детей, растила их и помогала им выжить.
– Как ты чувствуешь себя, мама? – спросила она сегодня, наклонившись над ней.
Арета Мэй долго на нее смотрела.
– Скоро я буду с Люком, – ответила она, – скоро я стану счастливой.
– Мама, я хочу тебя кое о чем спросить, – сказала тихо
Синдра. – Да?
– Только, пожалуйста, скажи мне всю правду. Обещай,
что скажешь.
– Говори, девушка, в чем дело?
– Кто мой настоящий отец?
Арета Мэй поглядела на нее запавшими глазами и долго молчала.
– Бенджамин Браунинг, он твой отец, – ответила она. Синдра кивнула. Она знала это с того, первого раза, когда
Арета Мэй об этом заговорила, но ей нужно было убедиться.
– А есть доказательства? Арета Мэй кивнула:
– В банке Босвелла лежит письмо. Ты его получишь после моей смерти.
– Но ты не умрешь, мама.
– Я не боюсь смерти, девушка. Я буду с Иисусом и моим дорогим мальчиком, Льюком.
– Нет, мама, я не позволю тебе умереть, – отвечала в ярости Синдра.
Арета Мэй загадочно улыбнулась:
– Я всегда знала, что ты, Синдра, пробьешься. Я всегда была в этом уверена.
Позднее, в тот же вечер, Синдра села с Мариком и рассказала ему все о своем прошлом, то, о чем она никогда ему не рассказывала. Он молча слушал ее рассказ о Бенджамине Браунинге, об изнасиловании, об аборте и обо всем плохом, что с ней случилось в жизни.
– О, беби, беби, я и понятия ни о чем не имел, – сказал он и крепко ее обнял.
– А зачем тебе знать? Это моя боль. И я сама с ней справлюсь.
– Этот Бенджамин Браунинг – распоследний сукин сын, – сказал Марик. – И можно послать кого-нибудь в Бос-велл, кто бы задал ему хорошую взбучку.
– Нет, – ответила она. – Бенджамин заплатит за все свои грехи, мама тоже этого хотела. Но накажу его я.
