того, как шли месяцы и годы, он все больше поддавался дурной привычке.
– Тебе надо обязательно начать лечиться по одной из этих программ, например, «Двенадцать шагов», – предложил как-то Фредди. – Мне кажется, у тебя это – серьезно.
Ник накинулся на него с горящими от злости глазами:
– А ты не думаешь, Фредди, что мне пришло время подыскать нового агента?
Фредди умел отступать. Это было одно из его больших достоинств. – Уходим? – прошептала ему на ухо Дайана. Она ненавидела вечеринки и присутствовала только потому, что чествовали новую клиентку Фредди – блондинку-суперзвезду по имени Венус Мария.
– Через пять минут уберемся, – пообещал Фредди. Хани освободила колено Ника, встала и потянулась. И все мужчины повернули шеи, чтобы взглянуть на это великолепное тело.
Ник встречался с ней более или менее постоянно уже четыре года. А в перерывах спал со всеми ведущими актрисами и вообще с кем хотелось. Он вел опасную игру – СПИД свои жертвы разит без разбора.
Дайане не сиделось. Она встала.
– Покойной ночи, Ник. Покойной ночи, Хани, – сказала онаа вежливо.
Ник откинулся на стуле:
– Вы с Фредди уходите?
– Я давно должна уже спать, – ответила Дайана с натянутой улыбкой.
– Пока, – ответил Ник. Дайана всегда казалась пуританкой. С годами она становилась все больше ханжой.
А Хани решила составить компанию двум толстушкам на танцплощадке. И совершенно затмила их, демонстрируя такие извивы, что куда там остальным стриптизершам.
Ник смотрел на нее. Завтра утром они улетают в Нью-Йорк. Приближается день рождения, но он не собирается праздновать его в Лос-Анджелесе. Да и особых причин праздновать нет, чем старее, тем все похабнее.
Два года назад он купил в Нью-Йорке квартиру. Ему хотелось жить в том же городе, где Лорен, хотя они не виделись уже четыре года. Она ему позвонила, когда газетные заголовки известили об автокатастрофе.
– Я могу что-нибудь для тебя сделать? – спросила она, сочувствуя ему всем сердцем.
«Да – быть со мной», – хотелось ему сказать. Но он знал, что она не оставит Оливера.
Настало время все послать к черту, решил он. Хани еще дергалась на танцплощадке. Он подошел и схватил ее за руку:
– Пошли, уходить надо.
– Но я не…
– Сказал, идем.
И она послушно ушла. Двадцать один год. Дура непроходимая, но лучшее тело в городе. Ну и ладно, о чем ему с ней разговаривать? Да, бессмысленный механический секс. Такова его жизнь.
– А почему мы так рано ушли? – жалобно спросила Хани в машине по дороге домой.
– А потому, что, может, завтра мне захочется лететь и самому вести. А если я этого захочу, мне надо соображать, куда я лечу.
Он уже два года брал уроки пилотажа и только для этого занятия мог оставаться трезвым.
Дома Хани исполнила для него медленный стриптиз. Да, она была, конечно, очень соблазнительна и невероятно похотлива. Он несколько минут глядел на нее, затем отключился. Как она ни была соблазнительна, но все это он видел и раньше.
– У тебя усталый вид, – сказал Лоренцо, полный сочувствия.
– Спасибо, – отрывисто ответила Лорен. – Это как раз то, что хотелось бы услышать перед началом съемок.
– Камера тебя любит. Ты всегда прекрасна. Но я – я-то тебя хорошо знаю, и, на мой взгляд, ты выглядишь усталой.
– Да, я устала, – созналась она. – У меня было столько энергии, когда приходилось работать целый день. Каждое утро бросало мне вызов, я вставала, и всегда находились новое дело и энергия для него. А теперь, когда Оливер не работает, я сижу дома и тоже ничего не делаю.
– Почему?
– Потому что ему нравится, что я рядом. Он тогда чувствует себя защищенным.
– Но ты не должна так жить, Лорен.
– Нет, должна, я его жена.
– Но ты же его не любишь!
– А при чем тут любовь?
– Когда я женился, я любил свою жену. Когда разлюбил, мы разошлись.
– Да, Лоренцо, ты все решаешь очень просто, но я так решать не могу. Это не по мне. Я верю в преданность и необходимость поддерживать другого, когда ему плохо.
