должна была брать машину без спросу, но мне не хотелось тебя будить. А в больнице было полно народу, нам пришлось ждать… Я… не знала, что это будет так долго.
– Ты хочешь сказать, что не вернешься сегодня домой?
– Мы подумали, что лучше остаться сегодня в мотеле и поехать завтра.
– Моя дочь – в мотеле? С этим подонком?
– Ник не подонок, – возразила она решительно, – он очень хороший человек. Он не виноват, что Сток разбил ему лицо. Это я виновата.
– Лучше тебе поговорить об этом с матерью. Трубку выхватила Джейн.
– Твое поведение совершенно неприлично, – сказала она сурово и тихо.
– Мне жаль…
– Не желаю слышать твоих извинений. Если дороги закрыты, то, конечно, ты не можешь ехать домой. Но так как ты вынуждена заночевать в Рипли, обещай мне, что вы остановитесь в разных комнатах, а у тебя ни сейчас, ни потом не будет с ним ничего общего. Ты можешь это обещать, Лорен?
Спорить было бесполезно. Она скрестила средний и указательный пальцы на левой руке, для уверенности и на правой тоже:
– Я обещаю, мама.
– А завтра мы с этим разберемся, сударыня, – сказала Джейн, – и снисхождения не жди!
В комнате были лампы под пышными оранжевыми абажурами, которые в некоторых местах прогорели. Полинявшее желтое покрывало на постели знавало лучшие дни. Голубой коврик протерся. Но здесь был телевизор, а в баре продавались соки и закуски.
– Очень дорого снимать две комнаты, – объяснил Ник, когда она пришла после телефонного разговора. – Ты ничего не имеешь против, чтобы мы были в одной, нет?
Она не имела ничего против. Она знала, что, когда попадет домой, все будет так или иначе кончено, так почему же не сделать эту ночь незабываемой?
Устроившись, они сразу решили, что дела обстоят отлично и они чудесно проводят время. Они напихались конфетами и чипсами в огромном количестве, пили кока-колу и «севен-ап» и теперь сидели по- турецки на кровати, опять что-то жуя, и смотрели повторный телесериал «Я люблю Люси».
– Замечательно, – сказал Ник, попивая колу из банки. Лорен улыбалась, счастливая.
– Мне просто не верится, что мы здесь и вдвоем.
– Знаешь, – сказал он, – мне всегда казалось, что ты застенчивая провинциальная девушка, которая всего боится.
– Поэтому я тебе и понравилась?
– Я решил, что тебя стоит спасти.
– Премного благодарна.
– На здоровье. Она засмеялась:
– А у тебя такой глупый вид с этим забинтованным носом.
– Может быть, бинт снять? Этот врач просто не знал, что со мной делать.
– Ты был чересчур красив раньше.
– Так ты считала меня красивым, да?
– Очень.
– Но я не в твоем вкусе? – Да.
– Ну, конечно. Тебе нравятся большие и мясистые. Она схватила подушку и швырнула в него:
– Извольте замолчать.
– Придется меня заставить.
– И заставлю, будь спокоен, – засмеялась она и перекатилась на него, стараясь схватить его руки.
Одним движением он переменил позицию и прижал ее к матрасу.
– Ну, теперь ты моя пленница, – пошутил он, – и я могу сделать с тобой все, что захочу.
– Давай, – прошептала она, вдруг посерьезнев. В душе Она знала, что, когда они вернутся в реальный мир, ей запре-тят видеться с ним, и сейчас ей хотелось быть к нему как можно ближе.
Его же раздирали смешанные чувства. Тело понуждало откликнуться на ее призыв, а рассудок твердил, что лучше остановиться. Лорен Роберте была девушкой не на одну ночь, как другие. Она была хорошенькая, и милая, и талантливая, и главное – особенная.
Он весь налился желанием.
Она же глядела на него, и взгляд у нее был затуманенный и зовущий.
– Э, знаешь, нам, наверное, не надо… – сказал он.
– Нет, надо, – горячо сказала она и дотронулась до его лица. – Я хочу тебя, Ник. Я хочу этого. Мы этого оба хотим, правда?
– Только если ты уверена, – сказал он, колеблясь.
