Непривычная обстановка развлекала Гл?бова.
— Что у нихъ тутъ таракановъ! Неряхи! — подумалъ онъ, приглядываясь къ раковин?.
По корридору кто-то проб?жалъ, горничная или акушерка.
— Если я пойду въ кабинетъ, то нав?рное поругаюсь съ тещей, — сообразилъ Алекс?й Дмитріевичъ и с?лъ на табуретъ около стола.
Кухарка вздохнула и пробормотала что-то во сн?. Вода въ чайник? глухо кип?ла и время отъ времени выплескивалась на плиту тонкой дымящейся струйкой. Гл?бовъ з?внулъ и положилъ голову на руки…
— Такъ в?дь вотъ же онъ! — закричалъ кто-то надъ самымъ его ухомъ. Алекс?й Дмитріевичъ вздрогнулъ и открылъ глаза. Передъ нимъ съ полотенцемъ въ рукахъ стоялъ докторъ и хохоталъ.
— А говорятъ — сб?жалъ. Не сб?жалъ, а спитъ.
Кухарка проснулась и стремительно соскочила съ постели, хватаясь за голову.
— Что? Какъ? — задыхаясь отъ внезапнаго сердцебіенія, спросилъ Гл?бовъ.
— А теб? чего хот?лось? — спросилъ докторъ, внимательно приглядываясь къ коту.
— Да говори же! — закричалъ Гл?бовъ.
— Поди, самъ посмотри! Чего привязался! — огрызнулся Николай Михайловичъ.
Гл?бовъ б?гомъ выб?жалъ изъ кухни.
— Только кухарочку обезпокоили! — сострадательно зам?тилъ докторъ и пошелъ за нимъ.
Черезъ полчаса докторъ и Гл?бовъ стояли въ передней; ихъ провожала теща.
— Я только сдамъ телеграмму и сейчасъ же вернусь, — суетливо сказалъ Гл?бовъ.
— Ахъ, mon Dieu! я такъ рада, такъ рада, что не в?рю себ?! — заговорила теща. — Я думала, Леля умретъ и все… Я спала и ничего не знала и вдругъ Леша приб?жалъ… Ахъ, ужъ какъ я рада! — она потирала руки и, улыбаясь, щурилась отъ удовольствія.
— Maman думаетъ, что все это отъ л?стницы, — вспомнилъ Гл?бовъ и захохоталъ.
— Это съ Еленой Павловной-то? А что же съ вами отъ л?стницы ничего не д?лается? — пошутилъ докторъ. Старуха громко засм?ялась и замахала руками.
— Allez, пожалуйста! всегда такія глупости! — Докторъ и Гл?бовъ вышли.
Какой-то молодой незнакомый малый мелъ л?стницу; внизу, съ груднымъ ребенкомъ на рукахъ, стояла жена швейцара и смотр?ла на улицу въ стеклянную дверь подъ?зда. Она оглянулась, пошла навстр?чу Николаю Михайловичу и стала что-то тихо говорить, засматривая ему въ глаза умоляющимъ взглядомъ.
— Хорошо, я зайду, — сказалъ Николай Михайловичъ и обратился къ Гл?бову:
— Ты меня подожди, я сейчасъ.
Жена швейцара и докторъ скрылись въ маленькую дверь. Гл?бовъ с?лъ на ларь и сталъ ждать. Ему вспомнилось, какъ этой ночью сид?лъ зд?сь швейцаръ, потому что онъ, Гл?бовъ, не давалъ ему спать. Ему вспомнилось еще, что когда у него или у другихъ жильцовъ бывали гости, Андрей тоже не спалъ и не тушилъ лампы.
Докторъ вышелъ изъ швейцарской, за нимъ шла женщина съ ребенкомъ и горячо благодарила его. Въ ея глазахъ вм?сто мольбы св?тилась надежда и робкая радость.
Николай Михаиловичъ быстро над?лъ шубу и вышелъ. Извощиковъ не было и они пошли п?шкомъ.
— Что тамъ? — спросилъ Гл?бовъ.
— Тамъ? — началъ докторъ и нахмурился, — тамъ остается вдова и пять челов?къ д?тей, изъ которыхъ старшему десять л?тъ.
— И надежды… никакой?
Въ эту минуту Алекс?ю Дмитріевичу очень хот?лось, чтобы надежда была и чтобы его собственное радостное настроеніе не омрачалось близостью чужаго горя. Докторъ пожалъ плечами.
— А в?дь онъ мой коллега… до н?которой степени! — сказалъ онъ и усм?хнулся.
— Кто? — спросилъ Гл?бовъ.
— А вотъ, швейцаръ. Если допустить несомн?нность жизни иной, откуда мы вс? идемъ и куда возвращаемся, то мое м?сто у преддверія: одинъ пришелъ, другой уходитъ; будь на страж? и… не спи ночь, — добавилъ онъ печально.
Алекс?й Дмитріевичъ засм?ялся. Докторъ вытащилъ изъ подъ шубы часы и остановился.
— Спать или завтракать? — задумчиво спросиль онъ и сталъ что-то соображать, глядя передъ собой въ туманъ и мглу петербургскаго зимняго утра.
