Вот меньше «суета» — то, что Вы пишете о Мюнхене, о себе и прочем. Я догадываюсь, читая между строк, — если читаю верно. Червинская немножко испортилась во всех смыслах, но я думаю, Вы могли бы с ней все-таки подружиться. Что ее тянет к местному бомонду и что она считает себя и держит ведеттой, не сомневаюсь. Но за этим есть и другое. А с Бахрахом у Вас дружба едва ли возможна, хотя и за его жизненным стилем, легкостью, бойкостью, ироничностью тоже есть другое. Но до этого «другого» труднее добраться, чем до Лидиного. Вот, кстати, Толстой: есть в «Воскресении» начало какой-то главы, что люди, как реки, т. е. то широкие, то узкие, то быстрые, то тихие[179]. Это очень верно и ко всем применимо. Впрочем, Вы лично — меньше «река», чем большинство людей.
В Мюнхен я едва ли попаду. В сущности, и незачем, — если в деловом смысле. Но у меня осталось от Мюнхена хорошее воспоминание.
Все-таки пишу «до свидания», дорогой Игорь Владимирович. Шлю очень искренне самые лучшие пожелания— и верьте, пожалуйста, что кроме самых дружеских чувств (литературно и человечески) ничего к Вам не испытываю и испытать не способен: это еще — по поводу предположенных Вами «шпилек». Даже в мелочах.
Ваш Г. Адамович
24
7, Fred<еric> Bastiat Paris 8
18/VI-1960
Дорогой Игорь Владимирович
Мне нравится «Кардиограмма» (лучше бы в единственном числе), но если это есть у Елагина[180], это — его собственность, т. к. название слишком лично и оригинально.
Ни «Линии», ни «Варианты» восхищения моего не вызывают. В сущности, и то и другое — не более чем корректный отказ от названия, вроде как «Стихи». Но уж если выбирать, предпочитаю «Линии». При сдержанности и «тихости» Ваших стихов не следовало бы им дать название иного тона, т. е. громче, резче? Это мне сейчас пришло в голову. И напрасно Вы боитесь намека на сердце (в «Кардиограмме»). У вас так мало таких намеков, что один-два скорей были бы уместны, чем помешали бы, — тем более что медицина в данном случае сводит чувствительность на нет. Ну, не знаю. Но медицина или геометрия Вам были бы к лицу, только что-нибудь сложнее, чем «линии», и если геометрия, то с душком Лобачевского.
Здесь Иваск, как всегда, милый и для меня — «душка». Но я неожиданно болен, и мне трудно с ним общаться. Завтра должен с ним завтракать, но не уверен, что могу пойти. Здесь я — до 28 июня, потом дней 10 — Венеция и вообще Италия[181], а с 10 июля — Ницца, — как обычно (4, av<enue> Emilia, с/о Heyligers, Nice). Буду искренне рад, если напишете. Шлю всякие — правда, «лучшие», как всегда пишет Зайцев, — чувства.
Ваш Г. Адамович
25
30, Denison Road Victoria Park Manchester
3/III-1961
Дорогой Игорь Владимирович
Писем от Вас не было давно — с целый год! На Scarsdale Road я не живу тоже давно, — не с год, а с целых два! Самый мой верный и постоянный адрес — 7, rue Fred<еric> Bastiat, Paris 8, т. к. где бы я ни был, оттуда мне письмо перешлют. Еще — Манчестерский университет, но т. к. я к концу учебного года кончаю здесь свое поприще, то в смысле верности этот адрес верен только до июня.
Очень жалею, что длинное Ваше письмо пропало (и пропало бесследно!). Письма авторов о самом себе — самые интересные, и, в сущности, было бы правильно, если бы авторы о самих себе писали и критические статьи. «Знает кошка, чье мясо съела», и знает автор о себе больше, чем все критики вместе взятые[182].
Может быть, соберетесь и восстановите то, что писали?
Альманах Гринберга выходит будто бы весной. Он меня торопил, даже не без истерики, а теперь обещал корректуру и ее не шлет: значит, особой спешки нет![183] Вы правы, что рецензии в книге или журнале в сто раз важнее газетной — из-за газетной эфемерности: прочтут — и на другой же день забудут. (Т. е. правы, если из-за Гринберга и опоздания огорчаетесь, — хотя все суета сует, и в конце концов репутации создаются сами собой, без влияния критики.)
Буду ждать «Линии» с большим интересом — и, надеюсь, их получу. Как сказал бы Алданов, я — Ваш «давний почитатель».
Как Вы живете? Как дела, настроение, здоровье? Кланяйтесь Вашей соседке или vis-a-vis — notre Lida nationale. От нее тоже целый век — ни слова[184].
Ваш Г. Адамович
26
7, rue Fred<eric> Bastiat Paris 8
7/IV-1961
Дорогой Игорь Владимирович
Получил — с пересылкой из Манчестера в Париж — Ваше письмо-программу или авторскую исповедь. Спасибо. Я прочел его со вниманием и еще перечту.
Но книгу не получил! Она, вероятно, лежит в Манчестере. Письма мне пересылают, книги — нет, по моему же приказу.
Надеюсь вернуться в Англию 24-25-го и там «Линии» найти.
С удовольствием исполняю Ваше желание относительно «Н<ового> р<усского> слова» — и дал отзыв именно туда[185]. Если бы чья-нибудь статья появилась раньше, то это не мешает — и даже, пожалуй, к лучшему.
Простите, что пишу только два слова. Крепко жму руку, шлю лучшие пожелания. Представьте, вопреки Вам, я слышал, что «Линии» восхитительно изданы!
Ваш Г. Адамович
P. S. Почему-то мне кажется, что Вы — лютеранин и, значит, Пасха уже была у Вас! Оттого не пишу — «Христос Воскресе». У православных сегодня — страстная Пятница.
