женить, у колхоза табун таких коней будет. За невестами поедете на золотых конях. Кто таким женихам откажет!
— Поведем коня к речке, — предложила Арус.
Они шли по селу, окруженные ребятишками.
Оганес взял коня под уздцы.
— Если к этому цвету и осанке прибавить выносливость наших горных лошадок… какой конь будет, а? Какое дело сделаем! Получится, Арус? Как ты думаешь?
— Будем добиваться, — отвечала Арус.
Полчаса назад она входила во двор Оганеса, сдерживая волнение. Сперва думала завернуть домой, переодеться, умыться. Потом на все махнула рукой, заторопилась и пошла как есть — в короткой юбке, помятой блузке, пыльная, растрепанная. У самого дома председателя она спохватилась, вынула из кармана пудреницу, но тут же раздумала: ни к чему.
В дом Арус не вошла. Она сразу направилась к сараю. Дверь была полуоткрыта. Оганес сидел возле коня на какой-то деревянной рухляди и что-то жевал. Он не сразу узнал Арус, а когда присмотрелся, вздохнул и поднялся, вытирая руки о брезентовую куртку.
— Оганес, — сказала Арус, — все было не так… Ничего плохого я о тебе… Никогда! — и она замолчала.
Она могла заплакать, если бы он не сказал просто и очень искренне:
— Бывает, Арус, ошибается человек. Это ты хорошо сделала, что пришла. — И тут же попросил: — Посмотри коня. Хорош?
Будь этот конь самой последней клячей, он показался бы Арус прекрасным. Она осмотрела и выслушала его.
— Ездить ты на нем не будешь, — определила она, скрывая за деловитостью беспричинную радость. — На племя мы его пустим. Золотая масть — первый приз сельскохозяйственной выставки. Нравится это тебе, председатель?
Оганес улыбнулся. Он и сейчас улыбался, ведя лошадь по деревне. Он радовался тому, что люди останавливались и долго смотрели вслед…
— Завидный конь, — сказала матушка Шушан. — Только слух есть, что обманули нас. Болезнь у него, работать не может. Верно это, Оганес?
— Что мы его, для работы брали? — гордо сказал Оганес. — Мы его на племя брали. Нас легко не обманешь.
Когда они подошли к речке, солнце уже садилось. Широкие лучи, как развернутый сноп, вырывались из-за волнистой линии гор. Блестела река. По одну ее сторону лежало село, по другую тянулись поля — желтые там, где сняли хлеб, темно-зеленые там, где стоял табак.
Оганес и Арус стояли на берегу и смотрели, как золотой конь, вытянув шею, ловил губами быструю воду.
Ребята расположились у самой воды, влезли по колено в реку; более взрослые уже купались, поднимая фонтаны брызг.
С пригорка к реке бежал во всю прыть маленький мальчуган.
— Опоздал, — засмеялась Арус.
Но мальчишка добежал до Оганеса, сосредоточенно пыхтя, снял с головы шапку и достал из нее белый листок.
— Телеграмм! — нахмурив брови, сообщил он.
Оганес развернул телеграмму.
— Завтра утром геологи приедут запас воды в горах определять, — сказал он. — Что в комнату геологам надо. Арус? Ты знаешь.
Арус беспричинно засмеялась.
— Я телеграмм нес, — сердито сказал мальчик. — Я на лошадь сяду.
Оганес подхватил мальчонку и посадил его на коня. Мальчик вцепился в пушистую гриву и блаженно замер.
Солнце уже совсем ушло за горы; розовый свет лежал на реке, на полях, на смуглых телах ребятишек, на золотом, пышногривом коне.
А Оганес вдруг почему-то увидел черные тени деревьев на желтой земле, услышал тяжелое дыхание бегущего скота и тягучий скрип арбы. Тревогой и страхом было охвачено все вокруг. А потом на лесную поляну вышел золотой конь и скрылся в лесу, перелетев через черный пень.
Оганес тряхнул головой и улыбнулся.
— Держи его крепче, малыш! — крикнул он. — Крепче держи!.. Теперь мы его уже не упустим!..
