отношения, чем это было на самом деле.
Девушка лукаво улыбнулась, так что на щеках появились ямочки. Если бы ее увидел Ассад, то так и застыл бы, не в силах оторвать глаз.
— Кто-нибудь тут, в Кристиансборге, пытался за ней ухаживать?
— Еще бы! Ей то и дело присылали записочки, но только один проявил серьезные намерения.
— Вы не могли бы приоткрыть тайну, кто это был?
Она опять улыбнулась. Перед ее любопытством не устояла бы никакая тайна.
— Могу. Таге Баггесен.
— Это имя мне приходилось слышать.
— Он бы страшно обрадовался, если бы узнал. Он уже тыщу лет занимает пост докладчика от партии радикального центра.
— А раньше вы кому-нибудь говорили об этом?
— Говорила полиции. Но они не придали этому значения.
— А вы сами?
Она в ответ пожала плечами.
— Ну а другие?
— Других было много, но ничего серьезного. Она брала свое, когда ездила в отпуск.
— Вы хотите сказать, что она вела себя легкомысленно?
— Ой! Неужели это можно понять в таком смысле? — Марианна отвернулась от Карла, пытаясь удержаться от смеха. — Нет, этого у нее точно не было. Однако и монашкой она не жила. Вот только не знаю, с кем она удалялась в монастырь. Мне она не рассказывала.
— Но ее интересовали мужчины?
— По крайней мере, она очень смеялась, когда в бульварных газетах намекали на что-то другое.
— Можно ли допустить такую мысль, что у Мереты Люнггор была причина отрезать прошлое и начать новую жизнь?
— Вы хотите сказать, что она могла сбежать в Мумбаи и спокойно греется сейчас на солнышке? — Марианна посмотрела на него с возмущением.
— Ну да. Куда-нибудь, где будет поменьше проблем. Такое возможно?
— Это уже полный абсурд! У нее было такое чувство долга! Я знаю, что есть такой тип людей, которые разваливаются, словно карточный домик, и в один прекрасный день вдруг исчезают. Но только не Мерета! — Марианна замолчала и задумалась. — Однако мне нравится эта мысль: а вдруг Мерета жива?
Карл кивнул. После исчезновения Мереты Люнггор не раз составлялся ее психологический портрет, но во всех случаях вывод был одинаков: Мерета Люнггор не могла просто сбежать. Даже бульварные газеты не принимали во внимание такую возможность.
— Вы что-нибудь слышали про телеграмму, которую она получила в последний день своей работы в Кристиансборге? — спросил Карл. — Телеграмму-валентинку?
Этот вопрос расстроил Марианну. Очевидно, она никак не могла пережить, что в последнее время не занимала в жизни Мереты Люнггор значительного места.
— Нет. Полиция меня тоже об этом спрашивала, но я могу только, как и тогда, посоветовать обратиться с этим вопросом к Сёс Норуп, которая пришла на мое место.
Карл посмотрел на Марианну, приподняв брови:
— Вы на это обиделись?
— Как же тут не обидеться? Мы с ней проработали два года без всяких осложнений.
— А вы, случайно, не знаете, где сейчас Сёс Норуп?
Она пожала плечами. Ее это совершенно не интересует!
— А этот Таге Баггесен? Где его можно найти?
Она нарисовала план, как пройти к нужному кабинету. Похоже, это будет довольно сложно.
На то, чтобы разыскать вотчину радикального центра и добраться до Таге Баггесена, у Карла ушло не менее получаса, и это не было приятной прогулкой. Непонятно, как люди вообще могут работать в таком изолгавшемся окружении! В полицейской префектуре ты, по крайней мере, знаешь, чего ожидать. Там друзья и враги не стесняются показывать свое истинное лицо, но, несмотря ни на что, все вместе работают ради общей цели. А тут у них все наоборот. Все лебезят и обхаживают друг дружку, как лучшие друзья, но когда доходит до дела, каждый думает только о себе. Тут все главным образом сводится к денежным интересам и борьбе за власть, а результат для них — на последнем месте. Большим человеком тут считается тот, который других делает мелочью. Может, так было и не всегда, но сейчас именно так.
Таге Баггесен не был исключением на общем фоне. Его поставили блюсти интересы своего отдаленного округа и политику партии в области транспорта, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять его истинное лицо. Он уже обеспечил себе жирную пенсию, а все, что попутно перепадало ему сейчас, шло на дорогие костюмы и выгодные инвестиции. Карл обвел глазами стены, на которых красовались дипломы турниров по гольфу и заснятые с высоты птичьего полета четкие виды его загородных вилл, разбросанных по всей стране.
Карлу захотелось уточнить, в какой партии состоит хозяин, но Таге Баггесен отвлек его обезоруживающим похлопыванием по спине и гостеприимными мановениями рук.
— Я бы посоветовал закрыть дверь, — сказал Карл, кивая в сторону коридора.
Вместо ответа Баггесен посмотрел на него с благодушным прищуром. Этот финт, вероятно, не раз сослужил ему хорошую службу, например на переговорах по поводу шоссейных дорог в Хольстенбро, но с вице-комиссаром полиции, имевшим наметанный глаз на такие приемчики, это не возымело желаемого действия.
— В этом нет необходимости. Мне нечего скрывать от товарищей по партии, — сказал Таге Баггесен и убрал гримасу с лица.
— Мы слышали, что вы проявляли большой личный интерес к Мерете Люнггор. Между прочим, послали ей телеграмму, к тому же телеграмму-валентинку.
От этих слов Таге слегка побледнел, но самоуверенная улыбка по-прежнему сидела прочно.
— Телеграмму-валентинку? Что-то не припомню.
Карл кивнул. На лице у собеседника было ясно написано: лжет. Конечно же, он помнит. Значит, можно переходить в наступление.
— Я предложил вам закрыть дверь, потому что хочу спросить напрямик: это вы убили Мерету Люнггор? Вы же были в нее сильно влюблены. Наверное, она вам отказала и вы утратили над собой контроль? Это так?
Каждая клеточка в самоуверенной башке Таге Баггесена лихорадочно заработала, соображая, как лучше поступить — поскорее захлопнуть дверь или довести себя до апоплексического удара. Лицо его налилось краской, соперничая яркостью с рыжими волосами. Он испытал потрясение и чувствовал себя голеньким. Об этом кричала каждая пора его тела. Карл давно научился читать ответ по поведению клиента, но такая реакция говорила о чем-то необычном. Если этот человек имел отношение к делу, то ему остается только написать чистосердечное признание, если же нет, значит, есть что-то другое, отчего его так корежит. Сейчас надо действовать аккуратно, а то его, того и гляди, кондрашка хватит. Во всяком случае, было совершенно очевидно, что ничего подобного Таге Баггесену еще никогда не приходилось слышать за всю свою жизнь, проведенную в высших сферах.
Карл попробовал улыбнуться: при виде столь бурной реакции он поневоле как-то подобрел, словно в этом организме, взращенном на тучной ниве административной власти, проглянуло что-то человеческое.
— Постарайтесь выслушать, Таге Баггесен! Вы посылали Мерете Люнггор записочки. Много записочек. Прежняя секретарша Мереты, Марианна Кох, наблюдала за вашими попытками с большим, скажу я вам, интересом.
— Здесь все посылают друг другу записочки.
Баггесен попытался небрежно развалиться в кресле, но так и не смог прислониться к спинке.
— Значит, ваши записки был и не личного содержания?
