— Но не отражено в отчете.
Бак устало пожал плечами.
— Карл, брось суетиться. Не тебе критиковать чужую работу. Мы носимся так, что земля под ногами горит, а ты тут только штаны просиживаешь. Неужели ты думаешь, я этого не знал! Я пишу в отчете то, что важно, и это мне решать, — сказал он и швырнул блокнот на стол.
— Социальный советник Карин Мортенсен, наблюдая за игрой Уффе, заметила признаки того, что он помнит автомобильную аварию, а ты в отчете этот факт опустил. В таком случае он, возможно, помнит что-то, что произошло в тот день, когда пропала Мерета Люнггор. Но похоже, тут вы не добились особых успехов.
— Карен Мортенсен, Карл. Ее зовут Карен, а не Карин. Ты хоть сам себя слышишь, когда говоришь? Нечего тут читать мне нотации по поводу тщательности!
— В таком случае ты, вероятно, отдаешь себе отчет, какое значение могут иметь показания Карен Мортенсен?
— Ой, да заткнись ты лучше! Все это мы уже проверили. Уффе ни черта ни о чем не помнит. Он же чокнутый!
— За несколько дней до смерти Мерета Люнггор встречалась с каким-то мужчиной. Он появился в составе делегации, которая занималась исследованиями в области иммунной защиты. Об этом ты тоже ничего не указал.
— Не указал. Но это проверялось.
— Так значит, ты знал, что с ней установил контакт какой-то мужчина и что она на него положительно реагировала. И ведь секретарша Сёс Норуп тебе об этом рассказывала, как она говорит.
— Ну да, черт возьми! Конечно же, я это знаю!
— Почему об этом ничего не сказано в отчете?
— Ну, не знаю! Наверное, потому, что, как выяснилось, этот человек умер.
— Умер?
— Да, сгорел в автомобильной аварии, на другой день после того, как исчезла Мерета. Его звали Даниэль Хейл, — произнес Бак с нажимом, чтобы показать Карлу, какая у него хорошая память.
— Даниэль Хейл?
За прошедшие годы Сёс Норуп это забыла.
— Да. Какой-то тип, участвовавший в исследованиях плаценты и приходивший с делегацией, которая обращалась в Риксдаг с просьбой выделить средства. У него была лаборатория в Слангерупе.
Бак сообщил это очень уверенно, значит, тут он опирался на проверенные сведения.
— Если он умер только на следующий день, то вполне мог иметь отношение к исчезновению Мереты Люнггор.
— Не думаю. В день, когда она утонула, он как раз вернулся из Лондона.
— Он был влюблен в нее? Сёс Норуп намекала на такую возможность.
— В таком случае он заслуживает сочувствия — она-то им не заинтересовалась.
— А ты уверен, Бёрге?
Определенно, Бак болезненно реагирует, когда его называют по имени. Надо это учесть и повторять почаще.
— Не с этим ли Даниэлем Хейлом она ходила в «Банкрот»?
— Карл, послушай наконец, что я тебе скажу! В деле об убийстве мотоциклиста есть женщина, которая нам кое-что сообщила, и мы сейчас идем по следу. В данный момент у меня дел невпроворот. Неужели это не может немного подождать? Даниэль Хейл умер, точка. Он был за границей, когда пропала Мерета Люнггор. Она утонула, и Хейл не имел к этому ни малейшего отношения.
— Вы поинтересовались, не с Хейлом ли она была в кафе за несколько дней до своей смерти? В отчете об этом нет ни слова.
— Послушай! Следствие пришло к выводу, что это был несчастный случай. Притом нас целых двадцать человек занималось этим делом. Спроси кого-нибудь еще! И иди отсюда, Карл!
24
Если бы Карл, в понедельник придя на работу, верил только слуху и обонянию, то решил бы, что вместо подвала полицейской префектуры очутился на одной из тесных улиц Каира. Никогда еще в этом почтенном здании не разносились такие сильные запахи жареного и экзотических пряностей и никогда еще оно не встречало своих посетителей звуками такой непривычной музыки.
Представительница администрации, с большой охапкой папок возвращавшаяся наверх из архива, проходя мимо Карла, бросила на него возмущенный взгляд, который красноречиво говорил: через десять минут все в здании узнают, какое безобразие творится в подвале.
Объяснение нашлось в крошечном кабинетике Ассада, где весь стол был заставлен тарелками с пирожками и блюдечками из фольги, на которых лежал рубленый чеснок, зелень и какие-то желтые веточки. Неудивительно, что у кого-то от этого брови полезли на лоб.
— Ассад, что тут происходит? — закричал Карл, одновременно делая потише звук магнитофона.
Помощник безмятежно улыбнулся. Очевидно, он не замечал, какая культурная пропасть разверзалась в этот момент у них под ногами, грозя разрушить прочный фундамент полицейского здания.
Карл тяжело опустился на стул напротив.
— Ассад, пахнет замечательно, но здесь полицейская префектура, а не ливанский гриль в районе Ванлёсе.
— Карл, угощайся, и поздравляю тебя, с твоего позволения, господин комиссар! — сказал Ассад, протягивая треугольный пирожок из очень сдобного теста. — Это от моей жены. А дочки вырезали бумажные украшения.
Проследив за движением его руки, Карл обвел глазами помещение и увидел яркие бумажные гирлянды, которые свисали с полок и светильников под потолком.
Ситуация не из легких.
— Вчера я и Харди кое-что отнес. Я уже почти дочитал ему все дело.
— Угу… — произнес Карл, живо представив себе лицо сиделки при виде того, как Ассад угощает Харди египетскими рулетиками. — Ты навещал его в свой свободный день?
— Он думает над делом. Он молодчина.
Карл кивнул и откусил от пирожка. Завтра надо будет съездить к Харди.
— Все, что нашлось насчет автомобильной аварии, я сложил у тебя на столе. Если хочешь, могу рассказать на словах.
Карл снова кивнул. Чего доброго, Ассад еще и отчет напишет, не дожидаясь окончания расследования!
В сочельник 1986 года в других районах Дании температура доходила до плюс шести, но Зеландии повезло меньше, и десять жителей страны из-за этого расстались с жизнью. Пятеро из них погибли на второстепенном шоссе на пути через лесной участок в Тибирке, и двое из них были родители Мереты и Уффе Люнггор.
Они обогнали машину марки «форд сиерра» на отрезке дороги, который под воздействием ветра покрылся льдом, и это кончилось бедой. Никто не был признан виновным, и требования о компенсации не выдвигались. Это был просто заурядный несчастный случай, только последствия его нельзя было назвать заурядными.
Машина, которую они обогнали, врезалась в дерево, и когда приехали пожарные, она уже тихо догорала. Машина родителей Мереты лежала вверх дном в пятидесяти метрах впереди. Мать Мереты вылетела, пробив лобовое стекло, и осталась лежать в кустах со сломанной шеей. Отцу повезло меньше. Он
