шоссе у поворота на Леллинге. Он ужасно измотался и сейчас сидит тут на кухне и пьет воду стакан за стаканом. Что мне делать?
Карл посмотрел на светофор. Повеяло тревогой. Хотелось развернуться в обратную сторону и вдавить педаль газа в пол.
— С ним все в порядке?
— Сама не знаю. — В голосе Хелле слышалась озабоченность, в нем не хватало обычной деревенской бодрости. — Он весь в грязище, как будто его пропустили через фановую трубу, а вообще какой-то он не такой.
— Это в каком смысле?
— Сел и сидит. Ну, как будто над чем-то сильно задумался. Оглядывается вокруг, словно не узнает кухню.
— Неудивительно. Как он может ее узнать!
Карл представил медные сковородки, которыми была сверху донизу увешана вся стена антикварской кухни. Хрустальные бокалы на полках, обои пастельных тонов, расписанные экзотическими плодами. Понятно, что Уффе тут ничего не узнавал.
— Да нет! Я не про обстановку. Ну, не знаю, как вам объяснить. У него такой вид, точно ему тут страшно, но он все равно не хочет садиться в машину, чтобы ехать со мной.
— И куда же вы собираетесь его отвезти?
— В полицейский участок. Не позволю же я ему, прости господи, снова шляться по дорогам. Но он не соглашается ехать. Даже не согласился, когда его вежливо попросил антиквар.
— Он что-нибудь сказал? Хоть словечко?
Женщина на другом конце линии покачала головой — такое всегда чувствуешь:
— Нет, ни звука. Но вот как-то так сел и сидит. Прямо как наш первый мальчик, когда ему не давали, чего он хочет. Помню как-то раз в супермаркете…
— Хелле! Вы должны позвонить в «Эгелю». Уффе пропадает уже четвертый день. Их надо успокоить, что с ним все в порядке.
Это было единственно правильное решение. Если он вмешается, все пойдет кувырком. Газетчики будет потирать свои черные от типографской краски ручонки.
Впереди показались приземистые домики вдоль дороги на Старый Кёге. Старинный ларек мороженщика. Заброшенный магазин электротоваров, где ныне нашли приют несколько пышногрудых красоток, причиняющих много хлопот местному отделению полиции нравов.
Посмотрев на Ассада, Карл подумал, не свистнуть ли погромче у него над ухом, чтобы проверить, есть ли жизнь в этом оцепенелом существе. Бывает же иногда, что человек умирает с отрытыми глазами посреди недосказанной фразы.
— Эй, Ассад! Ты меня слышишь? — спросил он, не надеясь получить ответ.
Карл протянул руку мимо впавшего в летаргию помощника, открыл бардачок и нащупал там полупустую пачку «Лаки страйк».
— Карл, может быть, хватит? Вся машина провоняла табаком, — неожиданно бодро отреагировал на это Ассад.
Ишь, чего захотел! Если ему мешает сигаретный дым, так шел бы домой пешком!
— Давай-ка остановись прямо здесь! — продолжал Ассад, которому, очевидно, пришло в голову то же самое.
Карл захлопнул дверцу бардачка и нашел небольшую площадку перед поворотом на одну из узких дорог, ведущих к пляжу.
— Карл, что-то там было совсем неладно. — Ассад обратил на него взгляд своих темных глаз. — Я подумал над тем, что мы там видели. Что-то там было совсем не то.
Карл медленно кивнул. От этого Ассада, кажется, ничего не скроешь.
— В комнате у старушки было четыре телевизора.
— Вот как? Я видел только один.
— Три стояли в ряд на полу в углу за кроватью. Они были сверху прикрыты, но я увидел, как они светятся.
Должно быть, у него глаз не только орлиный, но еще и совиный!
— Три телевизора, накрытые покрывалом. Неужели ты мог это разглядеть с такого расстояния? Там же было темно как в могиле.
— Они там стояли у стены на полу за спинкой кровати. Не очень большие. Скорее вроде… — Он задумался, подыскивая слово. — Вроде…
— Вроде мониторов?
Ассад торопливо кивнул:
— И знаешь что? Я все больше и больше об этом думаю. Там стояло три или четыре монитора. Сквозь покрывало оттуда просвечивал серый или зеленый свет. Зачем они там стоят? Почему включены? И почему их прикрыли, как будто хотели, чтобы мы их не увидели?
Карл устремил взгляд на дорогу, по которой в город ехали грузовики. Действительно — почему?
— И потом, еще одна вещь…
Дальше Карл уже плохо слушал, барабаня большими пальцами по рулю. Если сейчас поехать в полицейскую префектуру и выполнить все требуемые процедуры, они вернутся сюда не раньше чем через два часа.
И тут снова зазвонил мобильник. Если это Вигга, он просто бросит трубку. С чего это она решила, что с ним можно связываться в любое время дня и ночи!
Но позвонила Лиза.
— Карл, Маркус Якобсен хочет, чтобы ты зашел к нему. Где ты сейчас?
— Ему придется подождать. Я в дороге по делам следствия. Это по поводу газетной статьи?
— Не знаю наверняка, но, возможно, именно поэтому. Ты же знаешь его. Он ходит такой молчаливый, когда о нас пишут что-то плохое.
— Тогда сообщи ему, что Уффе Люнггор нашелся и сейчас в безопасности. И что мы как раз над этим работаем.
— Над чем?
— Над тем, чтобы заставить газеты написать обо мне и о нашем отделе что-то положительное.
Затем он развернул машину назад, одновременно решая, включить ли мигалку.
— Ассад, о чем ты начал только что говорить?
— О сигаретах.
— В каком смысле?
— Сколько времени ты куришь одну и ту же марку?
Карл поморщился. Действительно! А сколько времени вообще существует «Лаки страйк»?
— Марку ведь так вдруг не меняют, правильно? И на столе у нее лежало десять красных пачек «Принца». Совсем новые пачки. И пальцы у нее были совсем желтые, а у сына — нет.
— Ну и что ты этим хочешь сказать?
— Она курила «Принц» с фильтром, а ее сын не курит, я в этом уверен.
— Ну и что дальше?
— Тогда почему же сигареты, которые лежали в пепельнице сверху, были без фильтра?
Тут Карл понял — это выезд по тревоге!
37
Работа шла медленно, так как пол был ровный, а люди, которые из-за стены контролировали действия Мереты при помощи монитора, не должны были ничего заподозрить по равномерному подрагиванию ее
