– Что, гуталином мазалась, дорогая? – однажды спросила Фенелла Стефенсон, одна из заводил, когда Рафаэлла выходила из душа.
– Что ты сказала? – переспросила Рафаэлла. Она потянулась за полотенцем и обвязалась им.
– Я думала, здесь строгие правила, – издевалась Фенелла. – Никаких негров!
Рафаэлла почувствовала, как кровь прилила к лицу. Фенелла была толстушкой.
– А я не знала другого, – сказала Рафаэлла приятным тоном. – Мне казалось, сюда не принимают жирных.
И тут разразилась драка. Они так яростно набросились друг на друга, что забыли о скромности. Полотенца упали, и дуэлянтки покатились по холодному каменному полу.
– Черная сука, – орала Фенелла.
– Толстая белая шлюха! – огрызалась Рафаэлла. Они бились, царапались и хватали друг друга за волосы.
Собралась толпа, криками подзадоривая девушек. Ничто так не нарушает монотонность существования, как драка.
– В чем дело? – пронзительно взвизгнула директриса, появившись на месте преступления.
Рафаэлла быстро схватила полотенце.
– Простите, мадам, – сказала она. У девушки была рассечена губа, и уже виднелся синяк под глазом. – Я упала на кафеле, а Фенелла помогла мне подняться.
– Это правда, Фенелла? – бушевала директриса, не веря ни единому слову.
– Конечно, мадам, – подтвердила Фенелла, прикрываясь полотенцем. Ее обрадовала скрытность Рафаэллы.
– Боже! – воскликнула та и невинно расширила глаза. – Этот кафель невыносимо скользкий. Ведь кто- нибудь может подать на школу в суд?
Директриса не отрывала взгляд от Рафаэллы и только поджала губы. Эта девушка не нравилась ей с самого начала. Она напоминала другую ученицу по имени Лаки Сант, а точнее, Сантанжело, как оказалось впоследствии, дочь гангстера и забияку. Им пришлось поставить новые задвижки на окна, чтобы Лаки не удирала.
Да. Рафаэлла таит в себе ту же опасность. В конце концов, придется исключить ее, как Лаки, несмотря на то, что это приемная дочь лорда Эгертона.
Но Рафаэлла продержалась. И даже получила высшие оценки по языкам и английской литературе, а также по пению, что весьма удивило девушку. Они подружились с Фенеллой, и Рафаэлла помогла подруге похудеть при помощи диеты. Вскоре после драки они выяснили, что имеют общих знакомых, которые живут рядом в английской провинции. Когда предрассудки были отброшены, девочки поладили, хотя Фенелла так и не смогла полностью заменить Одиль.
Когда наступили каникулы, Фенелла пригласила Рафаэллу в имение родителей в Оксфордшаэ. Ее отец был крупным землевладельцем, а мать – беззаботной светской дамой. Рафаэлла чуть сдержала хохот, когда познакомилась с леди Стефенсон. Выглядела эта женщина невероятно: на ней было больше рюшечек и оборочек, чем на старой королеве!
В субботу вечером леди Стефенсон устраивала маскарад для пятисот самых близких друзей.
– Мама дает такие приемы два раза в год, – объяснила Фенелла. – Она считает, что люди иначе проявляются, когда надевают маскарадные костюмы.
Рафаэлла нарядилась, как чикагский гангстер, одолжив костюм у брата Фенеллы. Он был велик на несколько размеров. Черная рубашка, белый галстук и бежевая кепка, под которую Рафаэлла спрятала длинные черные волосы, составляли ее наряд. Без косметики она стала похожа на красивого и немного жесткого молодого парня.
Когда появился Эдди Мейфэа в костюме пирата, Рафаэлла глубоко вздохнула. Она не сомневалась, что он ее не узнает.
Но произошло совсем иное. Один взгляд – и он тотчас очутился рядом.
– Как здесь скучно, – пробормотал Эдди. – Может, сбежим пораньше?
Рафаэлла не могла поверить своему счастью.
– Хорошо, – быстро ответила она. Эдди оглянулся вокруг и сказал:
– Встретимся через час. Нужно покрутиться здесь, хотя не хочется попусту тратить вечер.
Странный разговор, по меньшей мере. Он даже не сказал «Рад встрече» и не спросил «Как дела?».
Рафаэлла мучительно отсчитывала секунды, поминутно глядя на часы. Ей показалось, что прошла вечность. В назначенное время она ждала Эдди.
Мейфэа опоздал на двадцать минут, но даже не извинился. Он взял Рафаэллу за руку и повел к открытой спортивной машине, стоявшей на дороге. Он сел за руль и даже не открыл девушке дверь.
Рафаэлла сама забралась в автомобиль, раздумывая, не сказать ли Фенелле о своем приключении. Наверное, они будут беспокоиться, когда не обнаружат ее после приема.
Черт с ними! Рафаэлла не беспокоилась, она мечтала об Эдди Мейфэа почти три года, и, наконец, ей повезло. Ничто не может испортить этого.
Эдди одной рукой завел машину, а другой потянулся за сигаретой.
– Итон или Херол?
– Что ты сказал?
– В какую школу ты ходишь?
– Л'Эвер в Швейцарии.
Он внезапно нажал на тормоза и удивленно спросил:
– Но это же школа для девушек?
– Конечно, – Рафаэлла сорвала кепку и волосы рассыпались по плечам.
– Боже! – воскликнул он.
– Что?
Он поперхнулся сигаретой и выдавил:
– Ничего, ничего.
– Но ты узнал меня? – подозрительно спросила Рафаэлла. Эдди справился с изумлением и возмущенно заявил:
– Конечно.
– Меня зовут Рафаэлла, – напомнила она.
– Знаю, – обиженно ответил он.
Эдди Мейфэа – такой странный. Чем быстрее она сделает ему минет и завладеет вниманием этого молодого человека, тем лучше.
Через два часа они голые лежали под простынями в доме Эдди Мейфэа в Челси.
Поездка заняла час, он ехал с бешеной скоростью. Стакан водки, пластинка Билли Джоэла «Да, ты такая», а потом секс. Никаких поцелуев. Никаких ласк. Сразу за дело.
Хотя Рафаэлла не имела никакого опыта, но вскоре поняла, что с Эдди что-то не то. У него даже не было эрекции, а этого человека Одиль называла «Огромным членом-динамитом». Ничего подобного.
Но Рафаэлла не растерялась и решила помочь Эдди выйти из положения. Женским чутьем она угадала, что он хочет услышать от нее.
– Я девственница и никогда раньше не была с мужчиной. Ее слова попали в точку.
Рафаэлла действительно никогда не была в постели с мужчиной. На пляже – да. В лесу – да. И во многих других местах. Но в кровати – никогда.
– Ты такой мужественный, – сказала она. – Мне так приятно с тобой.
Это сработало. Эдди Мейфэа повел себя как настоящий мужчина, чего не случалось уже давно. А Рафаэлла перестала думать о том, как сохранить девственность для мужа. Все ее мысли были заняты Эдди. Она любила его. Так что все было просто.
Бобби Манделла, 1977
– Черный шелк, – сказала Нова Ситроэн. Портной кивнул.
– И белый. Абсолютно. Прилегающий.
