Когда Крис вернулся, актриса уже лежала на кровати, искусно прикрывшись простыней, и словно ожидала фотографа. Грудь была укрыта, а из-под простыни виднелась элегантно выставленная обнаженная ножка.
Крис был голый. Все выставлено на обозрение. А почему бы и нет? Прятать ему нечего.
– Большой! – с восхищением произнесла она. От такой похвалы он стал еще больше.
Без всяких прелюдий Крис набросился на француженку, сорвал простыню и дотронулся до атласной кожи.
Без платья она оказалась довольно кругленькой и совсем не похожей на девушек, обычно попадавших в его постель. Крис всегда предпочитал длинных и худых, хотя большая грудь непременно заводила его.
Занимаясь любовью, они достигли предела чувственности. После матери Базза, Дафны Дарк, это была вторая женщина значительно старше его. Но Крис не жаловался. Обладание ею было верхом удовольствия. Подобной страстью скоро пресыщаешься, но пока она продолжалась, все было великолепно.
Когда группа приехала в Нью-Йорк, разразился страшный скандал. Базза арестовали в аэропорту за провоз героина. Фингаз публично объявила себя лесбиянкой. А на Раста подали в суд сразу две белые девушки. Ему предъявлялся иск в установлении отцовства.
«Дикарям» пришел конец. Их эра завершилась.
Но Крис об этом не жалел.
Рафаэлла, 1983
То приходя в себя, то теряя сознание, Рафаэлла слабо различала голоса, они доносились словно из другого мира. Ресницы дрогнули, она попыталась открыть глаза, но не смогла. Так зачем напрягаться?
– Зачем? – со стоном пробормотала Рафаэлла, почувствовав страшную боль в левой щеке. Она инстинктивно схватилась за это место и дотронулась до намокшей повязки. Собрав все силы, Рафаэлла открыла глаза.
Над ней склонилась женщина в белом.
Рафаэлла ничего не помнила. Где она? Что случилось? Может, дома, в своей кровати?
– Я попала в автомобильную аварию? – очень медленно спросила Рафаэлла. Во рту пересохло и голос напоминал кваканье лягушки.
– Вас обокрали и избили, – услышала она мужской голос. Он показался очень знакомым.
Луиз! Неужели это Луиз? Рафаэлла попыталась привстать, но комната тут же поплыла перед глазами, вспыхнули какие-то огоньки. Она опять легла и спросила:
– Где я?
– В баре. Люди принесли вас сюда. Рафаэлла опять потеряла сознание.
– Луиз, это ты? – прошептала она. Луиз…
В следующий раз она проснулась в больнице. Все вокруг было белым, а в воздухе стоял запах антисептика. И опять Рафаэлла не могла понять, где находится. Она лежала с широко открытыми глазами, стараясь припомнить, что произошло.
– Слава Богу, с тобой все в порядке, дорогая, – сказал Джордж, склоняясь над ней. – Это был кошмар, – он сжал ей руку. – Мы так беспокоились.
Постепенно все становилось на свои места.
Карнавал.
Карнавал.
Карнавал.
О! Они с Одиль оказались на улице, смеялись и танцевали.
– Одиль, – взволнованно пробормотала она. – Что с ней?
– Все нормально, – заверил Джордж. – Она, конечно, страшно сожалеет, но рада, что тебя нашли.
– Нашли? Где?
– На улице, где тебя бросили эти животные.
– На улице… – как в тумане повторила она, почувствовав невероятную головную боль. Левую сторону лица словно парализовало. Она дотронулась до этого места и почувствовала, что щека забинтована. – Я думала, что была в баре.
– В баре? О чем ты говоришь?
– Меня отнесли в бар, чтобы спасти. Джордж наклонился и поцеловал ее:
– Дорогая, ты еще под действием наркотиков, это понятно. Тебя нашли на улице американские туристы и привезли прямо сюда.
Рафаэлла закрыла глаза и подумала: «Луиз. А как же Луиз? Может, то был сон и она не слышала его голос?»
– Тебя сильно избили, – обыденно констатировал Джордж. – На лице порез, но своевременная косметическая операция поможет избавиться от него. Позднее зайдет мой личный врач. Но местные доктора решили подержать тебя несколько дней в больнице просто для наблюдения, на всякий случай.
Рафаэлла попыталась кивнуть, но не смогла и опять глубоко заснула.
– Доброе утро, миссис Ле Серре, – раздался голос сестры в девственно-белом одеянии. – Вы хорошо спали всю ночь! Я уверена, вам значительно лучше.
«Может, она и уверена», – подумала Рафаэлла, но ей самой казалось, что она проснулась после страшного перепоя. Слава Богу, она может двигаться. А это уже прогресс.
– Я хочу домой, – упрямо сказала она.
– Посмотрим, – официально ответила медсестра.
Через час желание Рафаэллы было исполнено. Джордж с Одиль забрали ее, и вскоре она уже лежала в собственной кровати, а рядом играл счастливый Джон-Джон.
Одиль сидела рядом. Джордж, подарив несколько дюжин красных роз, отправился на работу.
– Прости меня, – сказала Одиль.
– Не глупи, это и моя вина. Мне самой хотелось попасть на улицу. Ты меня не принуждала.
– Как лицо?
– Выживу, это просто царапина. Подлец, который ударил меня, скорее всего, носил кольцо. Оно и порезало щеку. Джордж настаивает на операции, а я не против, если останется маленький шрам. Это даже интересно, правда?
– Конечно, нет. Кому нужны воспоминания? Тебя могли убить.
– За что? За сережки и бусы? Ты знаешь, они дураки. Эти парни даже не посмотрели на мои руки, – она продемонстрировала огромный бриллиант, подарок Джорджа. – Кольцо осталось.
– Хорошо.
– Это неважно. Джордж может купить мне дюжину таких, не заботясь о расходах.
– Счастливица. Теперь все изменилось. Куда девалось то время, когда Эдди Мейфэа высасывал деньги из твоей семьи, а потом проигрывал!
– Слава Богу, это в прошлом.
Одиль, сидевшая на краешке кровати, дотронулась до колена Рафаэллы:
– Мы скоро уезжаем, но Руперт поклялся, что мы приедем на твою свадьбу. Дата уже известна?
Рафаэлла покачала головой:
– Мы с Джорджем обсудим это. И как только решим, вы узнаете первыми. Разве когда-нибудь было иначе?
Одиль улыбнулась:
– Надеюсь. Мне не хотелось, чтобы ты обо мне забывала.
Через две недели драма на карнавале была забыта, только маленький шрам напоминал Рафаэлле о том, что она могла лишиться жизни. Но это заставило ее серьезно задуматься о будущем и о том, чего она хочет. Пока Рафаэлла сделала одно доброе дело – родила Джон-Джона. Это так мало, миллиарды женщин рожают детей каждый день. Стоит ли выходить замуж за богатого человека, чтобы беззаботно существовать в роскоши? Джордж просил поскорее назвать день свадьбы, а Рафаэлла просила его подождать.
«Нет. Нужно самой пробиться в жизни, прежде чем опять выйти замуж».
Каждый новый день приносил все большую решимость. И наконец до Рафаэллы дошло. Что она умеет
